Неизвестно, кто первым закурил, но вокруг внезапно защелкализажигалки, и дым струйками потянулся к потолку. Кто-то отправился освежиться,кто-то захотел выглянуть на улицу, и компания в мгновение ока рассыпалась намелкие составляющие.

Наташе вовсе не светило дожидаться, пока хозяин дома,которого наверняка как следует отчихвостили, появится в поле ее зрения. Надо же— он ее вспомнил! Это все Вадим со своими идиотскими стихами. И как теперь онабудет объясняться? Женщина легкого поведения устроилась на все лето разбиратьархив академика Покровского! Без оказания сопутствующих услуг. Смешнее не придумаешь.Может быть, сказать, что в гостинице была ее сестра-близнец Фекла Серохвостова?Да нет, номер не пройдет. Он же не полный кретин — проспится и выведет ее начистую воду.

Она прошмыгнула в кабинет, смежный с библиотекой, и включилакомпьютер. Выпитый бокал красного вина не помешает ей немного поработать.

Действительно, что там сидеть, как дурочке, и ждатьприговора? Наташа вздохнула. Не может быть, чтобы завтра он ее вытурил. Илиможет?

Принявшись за работу, она на некоторое время позабыла обовсем и очнулась, только услышав голоса. Кто-то разговаривал в библиотеке наповышенных тонах — мужчина и женщина. Она осторожно отодвинула стул и нацыпочках подкралась к двери. Оказывается, дверь закрылась неплотно, и втонюсенькую щелочку можно было увидеть Лину и Стаса. Они стояли друг напротивдруга и с удовольствием ссорились. Стае засунул руки в карманы, а Лина держаласигарету и пепельницу.

— Еще скажи, что это я ее убил! — прошипел Стае исощурил глаза.

— Ты мог! — воскликнула Лина, дернувплечом. — Что тебе мешало поехать за ней, догнать среди леса, посигналитьи напоить отравленным кофе? Где ты был той ночью?

— Ну, ты даешь! — опешил Стае, и его усы задралисьвверх от крайнего возмущения. — Если бы ты устроила мне сцену ревности, ябы понял, но заподозрить меня в убийстве…

— Кто-то же ее убил.

— Но почему именно я?!

— Прежде чем стать моим любовником, ты принадлежал ей.

— Сто лет назад, Лина!

— Ну да, конечно! — она щелчком сбила с сигаретыпепел. — Если бы сто лет назад, Покровский с Алисой не развелся бы.

«Вот это новость! — оторопела Наташа. — Выходит —что? Лина изменяет своему мужу со Стасом. Этому прохвосту жены одного лучшегодруга показалось мало, он позарился на жену второго лучшего друга! Интересно,если Покровский действительно развелся с Алисой, узнав об этом, то почему Стаесегодня сидит за его столом и ест его хлеб?»

— А теперь ты клеешься к девчонке! — продолжаланаступать Лина. — Учти, если Андрей хотя бы краем уха услышит, что тыговоришь ей наедине, он сделает из тебя ковровое покрытие «Бюзе Шардо» сметаллическим отливом.

— Да что ты выдумываешь?! — Кажется, Стаеиспугался, потому что его горделивая осанка внезапно сломалась, как будто он водин присест размяк от страха. — Она сама ко мне лезет, и ничегоособенного я ей не говорил. Это же все так, шуточки!

— От твоих шуточек, Стае, этот дом сотрясаютнеприятности.

Лина затушила сигарету, Стае взял у нее из рук пепельницу,не глядя, нашарил рукой стол и поставил ее. Сам же, неотрывно глядя в глазаЛины, сказал низким голосом:

— Пойдем в кабинет.

«Кажется, кабинет — это то, где я нахожусь! — ахнулапро себя Наташа. — Сейчас они меня здесь застукают. Куда деваться, гдеспрятаться?» Прятаться оказалось решительно некуда. Кроме книжных стеллажей,здесь был только придвинутый к стене письменный стол и компьютерный стул. Вокно, распахнутое настежь, сбежать было невозможно. Во-первых, до половины егозакрывала декоративная решеточка, а на подоконнике густо стояли горшки и вазы.У нее не хватит времени снять всю эту роскошь, вскарабкаться туда и перелезтьчерез решетку.

«Может быть, стянуть вниз легкую занавеску и замотаться внее? — подумала Наташа и метнулась к окну. — Нет, она слишкомпрозрачная, просто глупая какая-то занавеска. Тогда, возможно, удастсявтиснуться в нижнее отделение стеллажа? — Она побежала к стеллажу, издалипримерившись к предполагаемому убежищу. — Нет, не влезу. Какой ужас! Ачто, если завалить вон тутору папок с архивом академика и зарыться в них?»

Наташа бросилась к папкам и уже протянула было руки кдрагоценному архиву, который, кстати сказать, призвана была разбирать, а непутать, когда прямо над ней прозвучал голос ее работодателя:

— Что это вы такое делаете, а?

Она круто развернулась и увидела Покровского, который стоялво дворе, с той стороны открытого окна, и таращился на нее.

— Что? — глупо переспросила она, не понимая,отчего не заходят Лина и Стае.

— Вы бегаете по комнате туда-сюда, словно у вас башнюснесло.

— Я… — протянула Наташа, не зная, что соврать. — Ядействительно бегаю. Бег по комнате — это новый прием, разработанный мастерамиспорта для похудания.

— Какими мастерами спорта?

— Ну… Какими-какими? Курниковой с этим… С Иглесиасом.Женщинам, сидящим за компьютером целый день, необходимо каким-то образом нагружатьмышцы ног. — Она некоторое время молчала, после чего добавила:

— А что?

— Ничего, — ответил Покровский, с волос которогостекала вода. Вероятно, он только что стоял под холодным душем, потому что взорего был ясен и тверд. — Я искал вас, чтобы извиниться.

— Ну, извиняйтесь, — помягчела она.

— Извините.

Повисло молчание, и стало слышно, как гости хором поют:«Зачем вы ботик потопили? — На нем был старый патефо-он. Портрет ЭдитыПьехи в профиль и курительный салон».

— Извиняю, — наконец сказала Наташа. — Но выменя очень сильно расстроили.

— Знаю, — сквозь зубы сказал Покровский.

Вероятно, извинение и так далось ему нелегко, а тут ещеприходится выслушивать комментарии.

— Я не виновата, что похожа на какую-то тамСерохвостову! — воодушевилась Наташа, понимая, что в комнату никто уже незайдет. Вероятно, любовники убрались в какое-то более подходящее место.

— Ну ладно, перестаньте! — Покровский неожиданнорассердился. — Я извинился за то, что назвал вас вслух продажной женщиной.Но то, что вы Серохвостова тире Смирнова тире Кушакова, я знаю точно. Тогда, вбаре, я вовсе не был пьян и все отлично помню. Имея в виду ваши трудности спаспортами, я полагаю, что голову вы побрили в целях конспирации?

— Прямо и не знаю, что сказать, — призналасьНаташа, которая понятия не имела, как выкрутиться из этой дурацкойситуации. — История очень запутанная, ее долго рассказывать. Прошуповерить мне на слово: я не продажная женщина!

— А кто? Менеджер по продажам?