Вагон-ресторан на поверку оказался местом весьма популярным. Почти все столики были заняты. То ли по причине вечернего времени, когда организм тактично намекает на ужин, то ли оттого, что дорога сама по себе пробуждает аппетит.

Я остановилась в нерешительности: служанке не следует сидеть за столом с накрахмаленной скатертью, да и Хантер недвусмысленно дал понять, что есть тоже хочет. Решила обратиться к официанту, как раз прошмыгнувшему мимо меня с пустым подносом.

– Вы мне не поможете? – начала я, невинно хлопая ресницами и вцепившись стальной хваткой в его локоть.

То, что как первое, так и второе действие необходимы и составляют особый ритуал общения с мужчинами, от которых девушке что-то нужно, мне в пятнадцать лет объяснила Мадлена – тогдашняя первая красотка нашего приюта. К слову, через год, когда ей исполнилось восемнадцать, она умудрилась окрутить пожилого караванщика и, став его седьмой женой, избавиться от оседлого ошейника и переехать в богатый дом крупного торгового города Шейплак. Так что советом опытной в этих делах Мадлены я решила не пренебрегать.

Официант, дернувшийся по инерции (схватила я его на полном ходу), обернулся и резко изменился в лице. Я искренне надеялась, что эта метаморфоза связана с моей неземной красотой. Увы, зря рассчитывала.

– Ну и цепкая же ты, крошка, – чуть морщась от боли, вместо приветствия выдал парень. Впрочем, злобы в его голосе не звучало, скорее удивление.

Пришлось ослабить хватку, отчего на его лице даже расцвела улыбка.

– Чего надо? – по-простому начал он, сразу распознав во мне ровню, а не богатую пассажирку поезда.

– Хозяйка пожелала отужинать у себя в купе, – сразу решила я перейти к сути дела.

– Организуем, – весело усмехнулся официант, – говори, что она хочет.

Вопросам меню посвятили минуты две. В результате Хантер стал счастливым заказчиком супа с гребешками, прожаренного стейка с томленым картофелем, молочного печенья и зеленого чая. А вот то, что при обсуждении блюд парнишка начал меня кадрить, я поняла не сразу. Лишь когда его рука ненавязчиво обхватила мою талию и прозвучал вопрос: что я делаю, когда моя госпожа изволит почивать? А то у него есть предложение с удобной каморкой и вполне мягким и широким спальным местом…

Не то чтобы я не понимала, что значит такое фривольное предложение, скорее даже наоборот: прекрасно представляла. Но в Анчаре, где бандиты чувствовали себя вполне привольно (это скорее шериф вел себя тише воды ниже песка), девичья честь, как ни странно, ценилась высоко. А еще была жива память о моей матери и отце, женившихся по большой любви, а не по зову плоти. Это чувствовалось во всем: в жестах, в словах, в отношении родителей к нам с братом. Жаль, что от славного семейства Шелдон осталась лишь я.

Тем не менее в глубине моей души жила мечта о такой же крепкой семье, что была у меня когда-то. Я искренне верила, что встречу такого же замечательного мужчину, как мой отец, влюблюсь в него, выйду замуж. Мы будем жить долго и счастливо в каком-нибудь небольшом спокойном городке, растить детей, зная, что на улице они не попадут под лапы ездовых ящеров налетчиков или их не укусит гремучник, не утянут в свои объятия блуждающие пески. Не бояться, что когда твоя нога переступит границу округа – шею сдавит поводок. И для осуществления этой мечты прыгать по койкам не обязательно. Совсем даже наоборот.

На лице парня блуждала улыбка мартовского кота. Все ясно. Буду объяснять ему на доступном для него языке, что парню следует поискать для ночных забав другую «киску», а не тратить на меня попусту время и обаяние:

– Моя госпожа страдает бессонницей, так что никак.

Собеседник намека не понял и решил взять на себя устранение нарисовавшейся «проблемы»:

– Да не вопрос. У меня есть чудесные сонные капли.

Я еще раз убедилась: намеки – не мужской конек. Только прямой текст. Не больше трех слов в предложении. Который для достоверности результата стоит повторить несколько раз.

– Руку убрал, – резко выдохнула я, стараясь, впрочем, говорить не громко, чтобы не привлечь внимания.

– Ты чё, такая недотрога, – протянул парень, впрочем, без особой обиды.

Судя по всему, после моего отказа в суп Хантеру официант все же не плюнет.

А потом бросил взгляд на запястье второй моей руки и, увидев вязь брачной татуировки… извинился.

– Замужем? – уточнил он на всякий случай.

Я лишь кивнула.

– Любишь или верность хранишь? – сочувствуя самому себе, протянул он.

– Когда есть первое, второе получается само собой.

– Значит, хранишь, – то ли одобрительно, то ли сделав какие-то свои умозаключения, выдал парень.

А я поняла: мне повезло. Этот юноша относился к редкому числу тех мужчин, которые умеют проигрывать. Пусть не на войне, а во флирте, но и такие – редкость.

– А для меня найдется что-нибудь перекусить? – решила уточнить я, раз уж то, что я его отшила, не обернулось ненавистью, вендеттой и желанием добиться своего во что бы то ни стало.

– Пирожки с горохом, луком и чай. – Из голоса парня исчезли заигрывающие нотки. Зато он, как гончая, вставшая в стойку, проводил глазами парочку: пожилая матрона и ее очаровательная дочурка, что садились вместе с нами в поезд.

Да… судя по всему, надежды весело провести вечерок этот юноша не терял никогда.

Тем не менее, получив за заказ мзду, официант испарился и вернулся спустя буквально пару минут со свертком промасленной бумаги и небольшим кувшинчиком. Пергамент источал аромат сдобы.

– Вот! Оказывается, еще и компот на кухне был, – он протянул мне свои дары. – О заказе не переживай – скоро принесут прямо в купе, – заверил он меня.

Я уже было решила идти обратно, когда состав тряхнуло.

– А, чтоб тебя! – в сердцах ругнулся парень, видя, как несколько чашек, что стояли на краю одного из столиков, полетели на пол, предварительно облив одежду трапезничавших пассажиров.

– И часто так? – решила уточнить я у враз погрустневшего парня, который уже, похоже, мысленно прикидывал, как будет убирать и извиняться перед дамами и господами за испорченное платье. Ведь так всегда: даже если и не ты виноват, но ты обслуга – будешь выслушивать недовольство обиженных клиентов.

– Бывает, когда чародейские шары с истекшим сроком заклинания в топку попадают, – кивнул парень вперед, указывая, где именно находится источник безобразия, и удрученно пошел навстречу разборкам с разбившейся посудой.

А мне же стало до жути любопытно вживую взглянуть на топку паровоза. Лишь мельком глянув на даму, выговаривающую менторским тоном официанту, я двинулась к моторному вагону.

Когда добралась до локомотива, то замерла у приоткрытой двери. Через щель виднелась паросиловая установка. В жесткой раме, под котлом, размещался один экипаж, окутанный голубоватым магическим светом.