Сходным образом работали в фотостудиях девочки из модельных агентств, позируя для поляроидных снимков, которые делались на оборудовании студии. Клиент мог получить эротический снимок или, отодвинув камеру, за отдельную плату заняться «моделью». Любой каприз за ваши деньги.

Часто модельные агентства и массажные салоны предлагали «доставку». Иногда проститутки выезжали к клиенту из агентства, а бывало, что и прямо из дома. У многих для связи имелись пейджеры, какими пользуются врачи.

11 декабря 1977 года Кимберли получила работу в компании «Клаймэкс ньюд моделинг сервис»[4], само название которой давало понять, что здесь занимаются не только художественной съемкой. Два дня спустя все страхи девушки относительно опасностей улицы превратились в кошмарную реальность.

Согласно записям, изъятым следователями в компании, вызов поступил в половине девятого вечера. Звонил житель Голливуда, объяснивший, что его жена впервые за два года уехала из города. Он подумал, что хорошенькая белокурая модель в черных чулках могла бы скрасить его одиночество. Мужчина осведомился об оплате и решил, что сорок долларов за «услуги, предоставляемые обнаженной моделью», – это честная цена. Ему обещали, что девушка приедет через пятнадцать минут.

Штат компании «Клаймэкс» проводил серьезную работу по отсеву звонков. Тут умели отличить настоящих клиентов от мошенников, расшалившихся подростков и ненормальных. Этот звонок показался приемлемым, никто и не догадывался, что его сделали с таксофона в районной библиотеке. Когда начали выбирать для клиента девушку, случайно подвернулась Кимберли, которая позвонила без четверти девять вечера, чтобы напомнить о себе. Выслушав пересказ разговора, она решила, что вызов «чистый», и согласилась поехать на Тамаринд-авеню, где требуются ее «модельные» услуги.

Детективы считали, что убийцы имеют какое-то отношение к многоквартирному дому на Тамаринд. Возможно, тут проживал один из них либо оба или же у кого-то из них здесь были друзья. С другой стороны, они могли не иметь никакой привязки к зданию и выбрали его только потому, что на входной двери висел список жильцов, по которому было видно, что в доме есть незанятые квартиры. Тот факт, что в квартиру проникли незаконно и преступники были в перчатках, тоже ничего не доказывал. Любой жилец дома, найдя пустую квартиру, мог сделать то же самое.

Всех проживающих в доме мужчины допросили; сыщики пытались выяснить их алиби на вечер, отследить реакцию на вопросы и найти любые зацепки, которые помогли бы следствию. У большинства жильцов не нашлось твердого алиби, поддающегося проверке. Некоторые конфузились, потому что в тот вечер слышали шум, но ничего не предприняли. Детективов такое равнодушие явно возмущало, что еще больше нервировало опрашиваемых.

Убийцы дожидались Кимберли в пустой квартире. Скорее всего, в конце концов девушка заподозрила неладное, но было уже поздно.

Детективы изучили немногие следы применения насилия, обнаруженные в квартире, а также поговорили с друзьями Кимберли. Судя по всему, она отчаянно боролась, но все же не сумела вырваться. Вероятно, девушку ударили головой о стену, чтобы по пути к машине она вела себя тихо. Поначалу трудно было судить о силе удара, но вскрытие выявило перелом костей черепа и кровотечение из уха. Далее жертву связали, заткнули ей рот кляпом и задушили. И все же в тот день с серийными убийствами можно было бы покончить, если бы жильцы дома на Тамаринд отреагировали на подозрительную возню.

Сыщики, расследовавшие происшествие на Тамаринд-авеню, в тот день ненавидели любого, с кем говорили; каждый мужчина из этого здания казался им потенциальным убийцей. Однако в беседе с Бьянки детективы умерили свой гнев, и его допрос прошел куда спокойнее, чем остальные. Кен не удивился полиции, когда открыл дверь. После того как копы опросили нескольких жильцов, известие об этом быстро разнеслось по дому. Допрос даже заинтересовал Кена: это был новый опыт, а также возможность отвлечься от домашней рутины и постоянных мыслей о болезни.

В тот вечер его не было дома, поэтому он ничего не слышал. Он держался спокойно, с пониманием относясь к необходимой процедуре допроса и сочувствуя адской работе полицейских. Сообщил, что в августе участвовал в программе «Прокатись в полицейской машине», в ходе которой горожанам разрешали проехаться в патрульных автомобилях; рассказал о своих попытках поступить в полицию. И не меньше самих детективов был удручен произошедшим.

Сыщики отнеслись к Бьянки лучше, чем к остальным. Он явно был не из тех, кто отходит в сторонку, когда кто-нибудь попадает в беду. И хотя его опрос оказался напрасной тратой времени, для правильного ведения следствия он был необходим. Хватаясь за любые зацепки, сыщики проверили в общей сложности более десяти тысяч наводок.

Беседа с полицейскими взволновала Бьянки. Он рассказал об их визите Келли, и она нашла это забавным. Вместе с ним опрашивали огромное множество людей, живших в том же районе, и Келли в шутку спросила: может, Кен и есть Душитель? Но его глубоко обидел этот вопрос, как обидел бы любого другого мужчину в городе.

Полицейскими не рождаются. Людей, которые поступают на работу в управление полиции, подвергают психологическому тестированию, и в большинстве случаев оно оказывается эффективным. Однако в Лос-Анджелесе, как и в любом другом городе, случаются кадровые ошибки. Человек может оказаться вором, взяточником и даже убийцей. Следствие по делу Хиллсайдского душителя продолжалось, и постепенно стало ясно, что преступником может оказаться полицейский. Знакомясь с убийцами, жертвы поначалу не сопротивлялись. Казалось, они добровольно уезжали с преступниками. Именно так было с двумя девочками, которых, по-видимому, похитили на автобусной остановке около торгового центра. Если бы они упирались или кричали, кто-нибудь обязательно вмешался бы. Скорее всего, школьницы пошли бы только со знакомыми мужчинами или с вызывающими доверие представителями власти. Так или иначе, версией с участием полицейского пренебрегать не следовало.

Пришлось приступить к внутреннему расследованию, причем действуя как можно незаметнее. Начали с патрульных, которые объезжали районы совершения преступлений. Были проверены служебные журналы, чтобы установить местонахождение каждого из вероятных подозреваемых в те ночи, когда происходили убийства, даже если по документам сотрудники участвовали в других заданиях. Если полицейский был в нужном районе, но не на службе, или сидел дома без определенного алиби, следовала более детальная проверка. Это была важная и крайне неприятная работа.

Еще одну проблему для следствия представляли журналисты, которые пытались самостоятельно раскрыть дело. Полиция предпочитала, чтобы газетчики продолжали оперировать слухами и байками, а не подлинными уликами, что могло помешать поимке преступников.

Джим Митчелл, к примеру, был уверен, что разгадал методику убийств. Позднее он утверждал, что «полтора года скрывал подробности удушения женщин». Радиожурналист рассказывал:

– Для удушения, судя по всему, использовалась очень тонкая проволока. Исходя из следов на запястьях, лодыжках и шее, возникла рабочая гипотеза, что руки и ноги жертв связывали за спиной одним куском проволоки, конец которой обматывали вокруг шеи, так что женщины в конце концов все равно погибли бы от удушья. Разумеется, поскольку в это самое время над ними совершалось физическое насилие, умирали они гораздо быстрее.