обходилось. Вот послушайте!

Он схватил с полки первую попавшуюся книгу, открыл наугад и принялся исступлённо декламировать:

— Мы — странники седой Вселенной,

идя сквозь время наугад,

насытились тропой безмерно,

но нет дороги нам назад.

Созвездий вечное распятье,

блеск всё ещё далёких звёзд

был нашим счастьем и проклятьем

средоточеньем смелых грёз.

Библиотекарь замолчал, чтоб перевести дух, но Вэя подхватила:

— Чуть в души заглянув планетам,

приблизившись к своей мечте,

мы вспомнили, что тает где-то

влекущий свет в родном окне.

Затрепетали в ожиданье

уставшие в пути сердца.

И мы постигли смысл скитаний,

кочевье в бездне без конца.

Напарница с вызовом взглянула на Пребычеста. Тот с восхищённым ужасом взирал на девушку.

— Вы знаете это наизусть?

Тут бы напарнице согласиться и покорить библиотекаря, но упрямица и не думала отступать.

— Я не учила стихи наизусть — просто запросила информацию с чипа.

— Информацию… — тоскливо протянул Пребычест, съежился и захлопнул книгу. — Люди душу обнажали, призывали следовать идеалам, а Вы — информацию запросили…

Пребычест скользнул по моему лицу взглядом, словно ища поддержки. Я развёл руками — такое поколение…

— Как звали Любора прежде? — неожиданно прервала уныние Вэя.

— Ингдем, кажется … странное имя для человека.

— Я с ним училась в Академии, он даже ухаживал за мной… Кстати, постоянно читал мне стихи. Эти были его любимые, — миролюбиво пояснила Вэя.

Пребычест мигом уловил этот реверанс в сторону поэзии и улыбнулся, а у меня похолодело в затылке — я уловил слово «ухаживал».

— Ухаживал?

— Да, — рассеянно подтвердила Вэя и печально дёрнула плечом. — Он не был создан для Академии — очень романтичный, возвышенный…

— Да-да, возвышенный, — радостно воскликнул библиотекарь. — Он подолгу сидел у меня в библиотеке, всё читал-читал. Уже стемнеет, а он бросать не хочет. Просит до конца главы подождать. Хотя тоже мог бы — информацию запросить…

Вэя пропустила укор мимо ушей. У меня разом пропал интерес разыскивать бывшего поклонника Вэи, что поделаешь — ревность.

— Вы его давно знали?

— Трудно сказать… Как библиотека открылась, так Любори появился здесь. Я был счастлив. Дело в том, что мало кто верил в нужность библиотеки — все с чипами теперь, а тут первый день и уже читатель.

— У вас чипы Беримир запретил, наверное? — полюбопытствовал я.

— Я бы и рад запретить, но это слишком дорого — достать вживлённый чип.

Заявился Беримир с Клодом. Если быть точным, моего напарника он брезгливо придерживал за рукав, словно вынул его из выгребной ямы. Библиотекарь бросился к писателю, как к родному.

— Осадите Вашего помощничка, объясните, что такое сыск. Он всех мне запугал. Что — на Михаила работаете?

Ну, набросился! Беримир вёл себя, как разъярённая кошка, которая не знает, кто ей прищемил хвост, потому зла на всех разом.

— Я и так еле терплю Вашу кампанию со всеми вашими кунами и чипами, а тут ещё людей защищать от Ваших прохвостов!

— О да, кун — это вселенское зло! Да что случилось-то, Клод?

— Может, у меня поинтересуетесь? — Беримир негодовал.

— Клод, что случилось? — вредничал я.

Клод осторожно освободил рукав и принял решительный вид.

— Я допрашивал соседей Любора. Проявил некоторую настойчивость. Спросил, чем он им мог помешать.

— Понятно — старая песня!

— Совсем нет — я просил, чтобы они пофантазировали, а они решили, что я их в чём-то обвиняю. Ещё я собирался поговорить с детьми из оркестра — они-то его последними видели.

— Не слушайте своего напарника — он всех запугивал!

Не смотря на то, что в это верилось легко, я принял сторону Клода.

— А может, это Вам, Беримир стоит объяснить — Любор-то, книжный червь, чем не угодил?

Писатель не ожидал такого поворота, но быстро прогнал удивление.

— С чего Вы взяли, что мы с Любором враждовали? Да, я не раз говорил нашему старосте, что он — дрянной учитель, потому что пропагандирует прогресс — но наши жизненные пути не пересекались.

— Значит, дрянной учитель…

За окном грохнуло и разом размыло контуры улицы. Придётся, переждать дождь в библиотеке. Почувствовав мои мысли, Пребычест указал нам на стулья — располагайтесь.

— Может быть, вам принести обед?

Я отказался от любезности библиотекаря.

— Ну, может быть хотя бы Вашего напарника покормить?

Я едва сдержал смех — обманываясь худобой Клода, его часто принимают за изнурённого работой подмастерья.

— Не волнуйтесь, Клод тоже не хочет есть.

Клод вздохнул.

— Лучше расскажите мне, — я стрельнул взглядом по Вэе — расскажите, кто такой Любор. Кроме того, что он учитель и читатель.

Пребычест тревожно взглянул на Беримира. Тот согласно кивнул.

— Я мало что знаю, — растерялся Пребычест. — Он любил читать стихи. У нас, ведь, Галасеть запрещена — вот ему и приходилось книгами пользоваться. Вот всё, что я о нём знаю.

— А кроме этого он был негодяем — внушал своим ученикам, что прогресс — это благо.

— Ну, Вашу позицию, Беримир, я понял. Разрешите нам с напарниками откланяться.

Я бы, конечно, ещё нашёл повод для разговоров, но ливень разом прекратился, словно небо захлопнуло шлюз.

Мы шагали с ребятами по влажным улицам, пропитанным резко обострившимися запахами земли, камня и размокшего дерева, и помалкивали. Вэя чувствовала моё раздражение, не находя ему причин, Клод сердито переживал грубость Беримира, а я старался гнать любые мысли, чтобы не думать о Люборе, как о поклоннике Вэи.

*****

Наволод

выбрал себе пафосное имя Повелителя Нави Страны Духов. Мнил себя великим учёным с астероида Кэ. На Новой Земле с этой мыслью расстаться не пожелал, но вместо работы проводил время на озере. Жена рассказала, как на последней рыбалке похвастался в кун, что поймал нечто грандиозное. Связь тут же пропала. Больше его никто не видел.

Ржавый трескучий поезд, больше походивший на связанные хулиганом консервные банки, чихая и хрипя, приволок нас сквозь город на самую окраину.

Я осторожно ступил на растерзанный травой перрон. Было солнечно и тепло, что отнюдь не приукрашивало, а скорее обостряло убогость окружавшего нас пейзажа.

— Невесёлое место, — высказался Клод.

— И непопулярное, — предположила Вэя. — Кроме нас, на этой остановке никто не сошёл.

— Просто вся компания поехала в ещё худшую дыру.

Я не фантазировал — вдалеке за буйным парком виднелась разъеденная ветрами и морозом водонапорная башня. Мне она казалось уже вполне привычной, но удивление всё же кольнуло. Наниматели заблуждаются, когда зовут