комендатуры, в которой говорится, что они все же подпадают под гражданскую, а не военную юрисдикцию, а потому решение по данному вопросу должен принимать этот орган, в то время как гражданский орган обращается к губернатору округа с просьбой запросить информацию о личности Юзефа Франка: о целях его поездки, средствах к существованию и более подробные сведения о торговле, которую он якобы вел.

В результате усилий официальных и неофициальных сыщиков начальник округа сообщает, что:

…сей Франк утверждает, будто в Царстве Польском, в 30 милях от Черновцов, где проживают народы Российской империи, располагает имуществом в виде рогатого скота, которым ведет обширную торговлю, но ввиду нынешних обстоятельств и военных волнений в Польше, опасаясь за жизнь собственную и своей семьи, он намерен от оного избавиться. Что в Смирне он также владеет собственностью, с которой получает прибыль каждые три года, а потому, не имея намерения торговать в моравском Брюнне, планирует жить исключительно на вышеуказанные доходы. Что же касается поведения, манер, характера и жизненных обстоятельств вышеупомянутого Франка, то после самого тщательного, скрупулезного и детального расследования, проведенного Окружной канцелярией, не было выявлено ничего, что могло бы бросить на него тень. Франк имеет солидную репутацию, живет на собственные доходы и средства и никакими долгами не обременен.

Сначала, как уже говорилось, они поселяются в предместье, на красивых холмах, поросших садами, на Виноградах. Через год перебираются на улицу Кляйне Нойгассе, а потом на Петербургер гассе, где при посредничестве Залмана Добрушки снимают дом номер 4 сроком на двенадцать лет.

Дом, арендованный у одного из городских советников, стоит рядом с собором, на холме, и оттуда виден весь Брюнн. Двор небольшой, запущенный, заросший лопухами.

Эве достается самая красивая комната – с четырьмя окнами, светлая, со множеством картин на стенах, изображающих жанровые сцены с пастушками. Там стоит кровать с балдахином, слишком высокая и не очень удобная. В шкафу висят платья. В комнате Эвы на полу спит Магда Голинская, которая ни за что не хочет возвращаться к мужу; наконец ей тоже покупают кровать. В этом нет необходимости, потому что, когда холодно, девушки все равно спят вместе, в обнимку, но только если отец не видит, если уже уснул и его храп разносится по комнатам.

Ris 711. Mapa Brunn 1794

Но Яков жалуется на бессонницу.

– Убери эту тикалку! – кричит он и приказывает унести часы, которыми поначалу так восторгался, вниз. Часы откуда-то из Германии, деревянные, с птичкой, которая высовывается каждый час с таким лязганьем, точно рядом палят картечью, точно они все еще находятся в осажденной Ченстохове. К тому же птичка уродливая, больше напоминает крысу. Яков просыпается среди ночи и бродит по дому. Иногда заходит в комнату Авачи, но видит лежащую рядом с ней Магду и почему-то еще больше сердится и раздражается. Наконец часы кому-то дарят.

Летом Эва ездит к тете Шейндел обучаться хорошим манерам и игре на модном инструменте – фортепиано, привезенном Залманом из Вены. Еще она учит французский язык, ум у нее цепкий, и вскоре девушка уже в состоянии поддерживать разговор. Со своими она общается по-польски, отец всем запретил говорить на идише. Но теперь Эве велят говорить с двоюродными братьями и сестрами по-немецки; она ходит заниматься к тете, к тому же учителю, который обучает младших девочек. Эве стыдно учиться вместе с малышами. Она старается, но, похоже, ей все равно не угнаться за юными Добрушками. Иногда она также посещает уроки домашнего учителя, Hausrabin, который следит за еврейским воспитанием детей, как девочек, так и мальчиков. Это старичок Соломон Герлшт, который в родстве с самим Йонатаном Эйбешюцем, родившимся как раз здесь, в Просснице, где по-прежнему живет его дальняя родня. В основном он занимается с двумя мальчиками, Эммануилом и Давидом, которые уже прошли бар-мицву и теперь приступают к изучению священных книг правоверных.

Ris 631.kapelusze

Раз в месяц приходит портной, и тетя постепенно заказывает для Авачи новый гардероб: легкие летние платья пастельных тонов, короткие кафтанчики, открывающие декольте, шляпы, настолько плотно покрытые лентами и цветами, что напоминают кукольные могилы. У сапожника она заказывает шелковые туфельки, такие нежные, что в них страшно ступать по пыльным улицам Брюнна. В этих обновках Эва выглядит светской дамой, и отец, глядя на нее, довольно щурится, а еще велит говорить по-немецки – все равно чтó. Эва декламирует стихи. Яков восхищенно причмокивает:

– О таком ребенке я молился, о такой дочери, королеве.

Эве приятно, что она нравится отцу, и только в эти моменты она нравится самой себе. Но не любит, когда отец к ней прикасается. Выскальзывает из его рук, делая вид, что чем-то занята, и уходит, но всегда боится, что он ее позовет и придется вернуться. Эва предпочитает ездить в Проссниц, к дяде с тетей. Они обе, Эва и Ануся Павловская, заняты тем же, что их двоюродные сестры: девушки учатся быть дамами.

В саду на низкорослых яблонях уже завязались плоды; трава густая, в ней протоптаны тропинки. Недавно прошел дождь, и теперь воздух чистый, темно-зеленый и полон ароматов. От дождя на дорожке образовались небольшие трещины, его капли сейчас подсыхают на деревянной скамейке, которую Шейндел тут поставила. Она любит приходить сюда с книжкой. Летом Эва часто сидит на этой скамейке, пытаясь читать романы на французском языке, которых у тети целый шкаф, запирающийся на ключ.

Занимаясь своими счетами, Залман Добрушка наблюдает за дочерьми в открытое окно. В последнее время он не ходит в табачную лавку; летний воздух вызывает у него приступы астмы. Он задыхается, приходится соблюдать осторожность. Залман уже понимает, что жить ему осталось недолго. Он решает оставить дела старшему сыну, Карлу. В семье Добрушек идет бесконечный спор о крещении. Залман и некоторые из старших сыновей сопротивляются, но Шейндел поддерживает тех детей, которые готовы пойти на это. Карл недавно крестился, вместе со своей женой и маленьким ребенком. Торговля табаком станет христианской. Табак станет христианским.

О Моше Добрушке и пире из мяса Левиафана

Двадцать лет назад Моше уже присутствовал на свадьбе в Рогатине, хотя, конечно, не может об этом знать. Ента касалась его через живот юной Шейндел, брезговавшей лошадиным пометом во дворе. Ента, которая также иногда навещает сад Добрушек в Просснице, узнает его: да, это он, то неопределенное, половинчатое существо, желеобразный шарик потенциальности, бытие, которое и есть, и нет, для описания которого еще не придуман язык,