Небольшая компания споро шагала по берегу озера, не произнося ни слова: и эволэки, и бойцы, и стражи правопорядка прекрасно знали, что сейчас произойдёт.

Повернув от воды влево, компания скоро остановилась перед Аллеей, искусно вписанной в обычный платановый парк.

Тихо. Аврора, чуть поднявшись над невысокими горами, ласково грела ещё не жгучими весенними лучами деревья, свежий ветер тревожил листья, и свет, пробиваясь через кроны исполинов, играл на траве жёлтыми бликами. За деревьями была видна широкая долина, в болотистой низине которой и попали в смертельную ловушку ребята… Правильно шли…

У входа в Аллею Памяти две необычные скульптуры. Две девушки-эволэка в костюмах для погружения слева и справа от уходящей вглубь парка дорожки. Монумент выполнен каскадом: в самом основании они, словно прижаты к земле тяжёлой ношей. Художник с потрясающей точность передал чудовищное напряжение их сильных тел, муку и борьбу в глазах, устремлённых в небо. А дальше, скульптуры летели вверх, накладываясь одна на другую так, что возникало впечатление единого действия. Девушки в порыве стремились вверх: вот они уже сумели превозмочь чудовищную тяжесть, приподнялись с колен, рывок, и их тела оторвались от земли, миг, и за спинами распахнулись крылья, унося юных красавиц высоко в небо…

Лидеры Кланов, Ханнеле и Элан замерили у монумента. Не было никаких пафосных речей, картинных поклонов. Они просто стояли и думали каждый о своём, даже Лесавесима и Хилья вели себя очень сдержано. А потом эволэки, не спеша, двинулись дальше, увлекая за собой и крылатых сестёр, и невольных визитёров.

— Очень красивые цветы, — Нариола отрешилась от мира, разговаривая скорее сама с собой.

По обе стороны дорожки невысокие обелиски с портретами девушек и юношей, у каждого, взлелеянный человеческими руками, распахнул бутон навстречу солнцу Вечный Цветок. Каждый Вайнар так же неповторим, как и лица навсегда ушедших в Великую Реку храбрецов. Они все одинаково прекрасны, но и подчёркнуто индивидуальны, и цветы, и люди.

— Вот Миана, — девушка, продолжая рассказ, нежно коснулась пальцами бутона. — Она всегда мечтала полететь к звёздам, грезила новыми мирами, что станут домом для людей, таких же романтиков, как и она сама…

Артём и Антон уже не излучали былого нетерпения, с которым хотели всего несколько минут увидеть цель своего опасного путешествия, и заметно нервничали: ловушка захлопнулась.

— А это Диса, — с грустью, едва слышно выдохнула Нариола, коснувшись на это раз бутона ещё и губами, — моя первая воспитанница. Я только стала лидером своего Клана, и она была первой, кого я проводила в дорогу, и первой, кого я не дождалась…

Эволэкам было решительно всё равно, кто и что подумает об их сентиментальности, никто сдерживаться не собирался. Это их память, их скорбь и печаль… И их утешение…

А череде ослепительно прекрасных цветов, казалось, не будет конца.

— А вот, братик и сестричка, Ковлад и Анами, — с придыханием и грустной улыбкой сказала хрупкая девушка. — Как всегда вместе, и в жизни, и в Океанесе, не расстались и тут….

Её полные слёз глаза распахнулись навстречу Антону и Артёму:

— Вам они нравятся? — голос чистый, как слёзы, без злобы и упрёка, только тоска и сожаление сжимают сердца.

Оба воришки рухнули на колени, сотрясаясь в рыданиях, а сквозь нечленораздельные всхлипывания рвались слова:

— Простите… Простите нас, пожалуйста… Мы не понимали…

Старосты и Лис с немым укором созерцали их запоздалое раскаяние. Как смеют эти люди рвать с корнем светлую память? Как можно глухой ночной порою, будто разбойники, пришедшие за бесценной святыней, красться среди нашедших покой душ, нашаривая тусклым светом фонарика самый красивый цветок, если каждый из них впитал частичку души эволэка? Какой мерой можно оценить боль утраты и кощунство совершаемого поступка?

Но они не желали зла, и их души не жаждали мести, помня: ломать судьбы легко, назад вот никак…

Мирра, дождавшись, пока юнцы хоть немного возьмут себя в руки, с трогательной теплотой сказала:

— Извинения приняты, никто вам не предъявит никаких обвинений. Вы просто заблудились в лабиринте собственных страстей, и мы очень рады, что вы сумели найти дорогу домой.

Новая Россия. Институт Биологических Систем. Раннее утро.

Скромная и не в меру застенчивая Верховская неуютно чувствовала себя, приковав внимание всех присутствующих на ритуале. Хотя волноваться было абсолютно не о чем: ничего противоестественного в обряде посвящения не было, но скрыть захлестнувшее её волнение девушка не могла. Взгляд испуганно метался, а ободряющие улыбки девушек только заставляли чаще смотреть в землю, краснея ещё больше.

Никаких тайных собраний, никаких скрытых от посторонних глаз в глубоких пещерах алтарей. Никаких молитв, похожих на бессмысленное бормотание умалишённого, смысл которых за прошедшие столетия исказился так же сильно, как истёрлись пергаменты, носители сокровенных знаний (или символы безумной человеческой веры в чью-то помощь свыше?). Никакой ерунды с кровью, пролитой на уродливую или не очень статую божества, никаких шаманских плясок, часто единственной причиной которых был наркотический дурман, а не духовная связь с силами природы.

Костров было четыре, а в центре светового пятна стояла девушка. Близкое пламя грело её тело — потоки горячего воздуха рвались вверх, возведя невидимую стену, сквозь которую с трудом пробивалась ночная стужа. Из одежды на Наде только тонкий костюм, и в бликах костров она ощущала себя абсолютно голой, настолько плотно невесомая ткань облегала стройную фигуру.

Все кланы собрались в полном составе, каждый у своего костра, каждый стоял лицом к своей стороне света. Элан с Ольгой сидели, поджав ноги под себя, в первом ряду — куратор была ещё совсем зелёной, одно сопровождение в активе, но её эволэк уже четыре раза был за чертой, и, как ветерану, ему полагалось быть впереди. Это не только признание заслуг. Старшие эволэки — пример для подражания, им первым идти вперёд, увлекая за собой молодых, и не только почести подразумевает неофициальное звание, но и огромную ответственность, ведь если смалодушничаешь ты, то какой спрос с остальных?

В круг света синхронно шагнули Лидеры Кланов. Их лица сосредоточены, но нет напускной серьёзности, их движения плавны и торжественны, но нет фальшивой наигранности. Неслышные в треске пламени шаги подминают невысокую траву. Гордые плечи, казалось, едва не коснулись языков огня, а волосы и ленты затрепетали от тёплых волн. Но ничего плохого не случилось, всё рассчитано и выверено, ведь поляна видела этот ритуал несчётное количество раз, поэтому четыре девушки прошли сквозь стену перегретого воздуха, не опалив одежд.

Надя замерла, ни жива, ни мертва, чуть развела руки в стороны, горячее дыхание клубами пара нервно рвётся из приоткрытого рта.