ниже меня, проживал он с матерью в соседнем доме, а работал инженером в строительном главке в старинном большом здании, расположенном на Будённовском проспекте. Сначала я подумал, что говорить ему со мной будет неохота, но вышло наоборот – доброжелательный, умный и серьёзный парень был рад знакомству, и мы договорились иногда проводить время вместе. Вскоре я почувствовал, что во многом мрачному настроению одинокого тридцатилетнего Жоры соответствовало моё унылое настроение; стали два холостяка проводить время вместе, совершая по выходным дням поездки на электричке в окрестности Ростова на природу. Готовились солидно, брали с собой продукты и немного выпивки; приходили на вокзал «Сельмаш» и садились в электричку – ещё минута и мы уже за городом. Разводили в посадках лесополосы костерок, обедали, увлекались чтением стихов и юмористических рассказов – хорошо проводили время: дышали чудным осенним воздухом и даже немного загорали. Мы хорошо понимали друг друга и нам было комфортно; как говорит латинская пословица: Intelligenti pauca (для понимающего достаточно и немногого). О личной жизни не распространялись – это был молчаливый уговор. Конечно, я чувствовал, что парень одинок; рассказывал ему о своих многочисленных путешествиях, и он дал мне дружеское прозвище «Бродяга». Через некоторое время пошли дожди, и наши поездки прекратились, но я вспоминаю об этом непродолжительном досуге с тёплым чувством.

Вот недавно прочёл у Шопенгауэра: «Подлинное счастье состоит в возможности беспрепятственного применения наших совершенств, в чём бы они не заключались, и, следовательно, согласуется со словами Гёте: «Кто от рождения обладает даром быть даровитым, обретает в досуге радость бытия». Но обладание досугом не только не свойственно обыкновенной судьбе, но и чуждо натуре обыкновенного человека, ибо его естественное назначение – в том, чтобы тратить своё время на добывание необходимых средств для существования его самого и его семьи. Это сын нужды, а не свободный интеллект. Вот почему досуг скоро становится обыкновенному человеку в тягость, наконец, даже в муку, если он не в состоянии заполнить его с помощью разного рода искусственных и выдуманных целей и всяческих игр, забав и слабостей, мало того, досуг этот, по той же самой причине, сопряжён для него даже с опасностью, т.к. справедливо говорится: «Difficilis in otio quies» (опасен при досуге покой, лат.). С другой стороны, однако, далеко выходящий за нормальные пределы интеллект тоже будет ненормальным, т.е. неестественным. Но уж если он всё-таки имеется, то для счастья лица, им одарённого, как раз нужен этот досуг, который другим, то в тягость, то на пагубу: без него человек будет несчастным». Значительно позже в конце 1970-х годов я узнал, что у Жоры хорошая жена, две дочки, а сам он уже работает в главке каким-то начальником; порадовался я за него.

VI

За мгновеньем мгновенье и жизнь промелькнёт…

Пусть весельем мгновение это блеснёт!

Берегись, ибо жизнь – это сущность творенья,

Как её проведёшь, так она и пройдёт.

(Омар Хайям)

На стройке стабильно шла работа, и по причине односменной работы я с шести часов вечера был свободен, да и в выходные было много свободного времени. Однажды возле ДК строителей, который находился на ул. Энгельса между гастрономом «Три поросёнка» и фирменным рыбным магазином, я увидел объявление о наборе желающих заниматься бесплатно в киностудии и решил попробовать; пришёл на первое занятие, собралось человек десять разного народа от 20 до 30 лет со своими узкоплёночными кинокамерами; руководитель сообщил, что цель занятий – научиться разыгрывать и снимать короткие игровые эпизоды; это мне показалось полезным, поскольку я с детства любил фотографировать, а последние два года снимал на кинокамеру родных и знакомых; комната для съёмок была оборудована софитами и пробные кадры дали хороший результат.

Я стал посещать студию вовсе не потому, что хотел делать фильмы – мне надо было найти занятие, чтобы было с кем-то общение; занятия проходили по вечерам несколько раз в неделю и в воскресенье. Начали снимать мизансцены с участием желающих, но меня не оставляло ощущения напряжённой неловкости; после нескольких недель занятий я понял, что это не моё и оставил студию. Дальнейшие ощущения от моей работы были несколько разочаровывающими.

В декабре по радио объявили, что на площади перед зданием заводского ДК состоится парад комбайнов, старых и новых, в т.ч. выпускаемых на экспорт. Я, мама и Кирюша, несмотря на морозную погоду, пошли смотреть парад; собралось много народу, пришли заводские ветераны, в 1920-х годах работавших на заводе. Мы немного припоздали, но бабушка, энергично расталкивая толпу, всё-таки выдвинула внука в первый ряд, а я стоя невдалеке, фотографировал и снимал парад на кинокамеру.

Перед новым годом нас посетила семья моего брата Виктора, приехавшая в Ростов на пару дней из Краматорска; я радовался, что Виктор в то время был уже кандидат наук и работал заведующим крупной лабораторией при заводе НКМЗ; впрочем, не только этим он мог гордиться, поскольку был автором многих изобретений в области теплотехники. В моём фильме хорошо видно, как Кира и Боря дерутся на шпагах, а Виктор с Сергеем-школьником дурачатся с Кирюшей; в соревновании на чтение стихов Боря опередил Кирюшу, продекламировав очень длинное стихотворение. В эти радостные дни в квартире не прекращалось веселье, шум и смех, затевались разные игры; обедали за большим столом, а приготовленная женщинами вкусная еда поглощалась с аппетитом; папа выставлял на стол наливки собственного приготовления и соки для детей. Я подумал тогда: «Жизнь продолжается, и в ней, чёрт побери, бывают-таки «счастливейшие минуты». Для деда Бориса и бабы Вари радостно было увидеть сразу всех: Виктора, его жену Тоню, внуков Серёжу, Борю и Кирюшу. Приходили в эти дни моя сестра Оля с мужем Аликом Климовым, и они также принимали участие в празднике. Всё это мною запечатлено в фильме «Модылевские».

Судьба Алика печальная: у него вскоре обнаружился рак, лечился в Ленинграде, но безрезультатно; перевезли его в Ростов, Ольга стала за больным ухаживать; вся измучилась, бегая по городу, чтобы достать у частников мумиё; однако и оно не помогало, болезнь прогрессировала, Алик скончался. Их маленький сын Дениска был под присмотром бабушек – Варей и Ларисой; Ольга всю жизнь работала учителем в школе и ещё прирабатывала – занималась со старшеклассниками, готовя их к поступлению в институт. В общем, работая, как лошадь, она зарабатывала на две семьи – Модылевских и Климовых. Времени для знакомств не было совершенно, замуж не вышла; после смерти родителей она до конца жизни жила одна с сыном.

VII

Ещё в ноябре на участке началось строительство насосной глубокого заложения, для которой был