– Ты где сейчас должен быть?

– На рубке. – От боли Тим еле мог говорить.

– Так почему ты прохлаждаешься в своём фургоне. – Калибан ещё сильнее вывернул кожу на затылке мальчика и тот взвизгнул от боли. Удовлетворившись этим директор цирка швырнул его на землю.

– Бегом на рубку! Иначе сдам твоего братца на чучело.

Тим бросился бежать со всех ног, на ходу вытирая слёзы обиды. Калибан разогнулся и окинул взглядом цирковой двор. Он заметил, как занавеска на окне клоуна отодвинулась, а потом встала на место.

День оседал в фиолетовых сумерках лета. Крипты всё живее заводили свои ночные трели и город становился тише, расслаблено прикрывая глаза к ночи. Руф шёл со старой площади. Весь день он как обычно развлекал детей и продавал детские игрушки с яблоками в карамели. День на солнцепёке дал о себе знать и старик еле волочил ночи. Грим осыпался и лежал горсткой на его плечах. Лицо клоуна было похоже на забытый памятник. Отколовшиеся части обнажали потёртый временем камень. Но Руф не захотел бы провести день иначе. Для старика в жизни осталась одна только радость – видеть улыбки детишек и слышать их чистый смех. Когда-нибудь они вырастут в шлюх, чиновников, убийц и алкоголиков. Не все, но некоторые точно. Так пусть лучше их детство будет чуть-чуть теплее и ярче, в завет взрослой жизни, которая ударит их под дых.

Вдруг он остановился и оглянувшись вокруг, тихо скользнул в тень стоянки фургонов. Пригнувшись он медленно продвигался к повозке. Чудом, но он рассмотрел в этой темноте тень у задней части фургона. Это мог быть кто угодно, воришка или собака забредшая в цирк. Двигаясь в тени он поднял с земли палку и приготовился напасть на тень . Он выпрыгнул из укрытия и палка взметнулась в воздух. Но не успел он даже замахнуться как рука разжалась и палка бесшумно упала в мягкую траву.

11 глава

Лысый охранник пересчитывал билеты которые удалось продать на недельное выступления. Он оторвался от дела, поднял голову и прислушался. Разве он только что ничего не услышал? Он прислушался, поморгал глазами и сплюнул в траву.

– Тьфу ты, сбился. – Он смешал всю выручку и снова начал отсчитывать монеты.

В это время Ходо устало лежал в своём углу повозки. Весь день он метался по клетке пытаясь вырваться и уничтожить всех людей которые пришли попялиться на чудовище. Он подрагивал и тихонечко скулил.

Скрываясь за его повозкой на траве сидели Тим и Руф.

– Именем Тхука, малец, я же тебя чуть не прибил. – Руф сидел рассматривал работу которую Тим проделал. Железные полосы которые укрепляли стены повозки были подпилены в одном уголке. – И давно ты этим занимаешься?

– Третий день. – Насупившись сказал Тим. Он не знал бояться ли ему старого клоуна и расскажет ли он Калибану о своей находке.

– И когда ты планировал слинять?

– Как только спилил бы полосу.

– А как ты собирался проскользнуть со своим рычащим и клацающим зубами монстром мимо охраны цирка, мимо людей, мимо циркачей? – Руф серьёзно посмотрел на мальчика.

Тим открыл было рот , но потупил взгляд и обхватил руки коленями.

– Ясно. – Руф сунул травинку в рот и пожевал её пару минут. – Вот что я тебе скажу…

Он наклонился к парню и заговорищецки зашептал ему на ухо. В это время тень за соседним фургоном чуть удлинилась и в темноте заалелось пятнышко скиттера.

В Ангасе наступил седьмой день недели – Хун. Ленивый Хун, как ещё его называли. Потому что в этот день все уже жили выходными и работать ну совсем не хотелось. Детишки зевали на уроках, с нетерпением ожидая конца занятий и блаженных два дня выходных, в которые они могли отоспаться как следует. Лесорубы и рабочие с лесопилки всё чаще делали перерывы, а сами перерывы становились всё длиннее. Лесорубы сидели у выключенной пилы и свесив ноги с пристани, раскуривали свои скиттеры, пуская разноцветный дымок над гладью воды. Посудомойки и шафиты всё больше торчали у окна и болтали, чем работали. Хозяева кафе и баров по большей части не обращали на это внимание. Как говорила пословица «В Хун и собаке лаять ленца» Деревянный город предавался лени в ожидании сладостных выходных. А продавцы и лоточники на площади наоборот работали уже вовсю. Вот уж кому было не до лени. Ведь сегодня вечером площадь будет усеяна людьми. Харчевни, кафе и ушные будут забиты до отказа. Уш будет литься пенной рекой на радость работяг, пахавших всю неделю не преклоняя колен. Яркие витрины и газовые вывески осветят площадь как днём. Смех и веселые разговоры заполнят весь центр города. То тут, то там друг будет рассказывать другу о своей удаче, потому что в Хун не принято вести плохих разговоров. Всё больше охранников будут находиться в городе, для того чтобы наблюдать за перепившими хмельного уша трудягами и ловить воришек, что будут шнырять повсюду.

Статуя основателя возвышалась над всем, переливаясь каштипами и наблюдая за всеми розовыми глазами.

С самого утра Тим был по уши занят работой. Сегодня было тяжело вдвойне. Потому что Калибан призвал Дегаля на сооружение торгового навеса и старик с рассвета не выпускал из рук пилы и топора. Он обтёсывал стойки и возводил столбы. У него было много помощников, но было видно, что лучше плотника чем Дегаль у Калибана не было. Дегаль сновал всюду и то тут поправит балку, то здесь прикажет всё переделать.

– Ставьте на совесть, сукины дети! – Громыхал он на весь дворик циркачей.

Скелет навеса поднимался на глазах. Уже вечером на него натянули ткань и внутри расположили лавки и тележки с едой и сладостями, солёными крендельками и ушем.

Весь день Тим таскал дерьмо и грязь, вычищал клетки, мыл в шатре, носил воду, рубил дрова, сражался с верблюдами, кормил и чистил всю животную тварь, что находилась в их лагере. Он еле нашёл немного времени, чтобы съесть обед, что ему передала Гертру. Он и не успел открыть рта, как все миски опустели, а браш плескался в животе. Тим не успел поставить кружки, как рядом оказался лысый помощник Калибана.

– А ну хорош отлынивать! Пшёл работать живо! – Поднял тот мальчика за шиворот.

Тим со всех ног бросился к загону и щётка со шваброй снова замелькала в его руках.

Навес поднимался всё выше и раздавался всё шире. Когда сумерки стали опускаться на Ангас, а последние лучи солнца стаи ласкать усы