У трудов Аристотеля, посвященных взвешенному рассуждению, оказалось большое будущее. Эразм Роттердамский включил рассуждение в круг тем своего популярного сборника Adagia (1500), а несколько десятилетий спустя личный советник английской королевы Фрэнсис Бэкон выпустил трактат «О советчиках» (1597). Аристотелевские идеи, касающиеся принятия решений, снова входят в моду в современных философских кругах. Политологи оперируют ими, оценивая достоинства и недостатки коллективного принятия решений при демократии, а также (на стыке с когнитивной психологией) действие субъективных принципов морально ответственного индивида. Авторы целого ряда блестящих современных философских исследований пытаются дать определение эталонного рассуждающего, но все они, как и психолог Канеман, вторят Аристотелю и сосредоточиваются на свойстве или процедуре, которые Аристотель уже подробно разобрал. Так, например, взвешенное принятие решений в последнее время определяется как оценка задач на основе полной и правильной информации (в том числе, возможно, обретенной в ходе консультации с незаинтересованными лицами). Иногда это означает опираться на прецеденты и опыт, чтобы соразмерить вероятность разных последствий. В другой модели основной акцент делается на уравновешенности интуитивных догадок и суждений принимающего решение.

И наконец, хотя обдумывание и применение на практике правил взвешенного рассуждения довольно трудоемко, оно окупается с лихвой, поскольку вы перестаете беспокоиться попусту. Если вы не можете ничего изменить, необходимость что-то обдумывать и решать просто отпадает сама собой. Если больной неизлечим, врачу нет смысла рассуждать, как его вылечить, – только как облегчить его состояние. Эту простую, казалось бы, истину довольно трудно усвоить, однако она чрезвычайно упрощает жизнь людям с гипертрофированным чувством ответственности. Беспокойство о том, что от вас не зависит, – напрасная трата времени.

Я и сама слишком сильно волновалась за своих студентов в день экзамена, хотя неделями, месяцами, годами делала все от меня зависящее, чтобы они пришли к этому дню мотивированные, подготовленные и вооруженные знаниями. Чем беспокоиться, гораздо полезнее было бы извлечь необходимые уроки и подумать, как лучше подать материал в следующем году. А еще я не один месяц страдала из-за пристрастия дорогого мне человека к спиртному и думала, как ему помочь. Мне понадобилось много времени, чтобы понять: от меня уже ничего не зависит, все исключительно в руках тех, за кого я переживаю.

Бессмысленно пытаться изменить то, что нам неподвластно, например затяжной дождь, который зарядил с самого утра в день вашей свадьбы. Но можно использовать взвешенное рассуждение, чтобы заранее продумать запасной план на случай дождя. Аристотель попросту подыскал бы красивую крытую площадку для фотосессии, снабдил гостей зонтами в тематике свадьбы и не забыл дополнительный баллончик лака для спасения прически невесты.

Аристотель совершил прорыв, утверждая, что риторика, как и логика, – это нейтральное искусство, которое можно использовать как во благо, так и во зло. На самом деле риторикой должен владеть всякий, кто стремится к счастью: «Если позорно не быть в состоянии помочь себе своим телом, то не может не быть позорным бессилие помочь себе словом, так как пользование словом более свойственно человеческой природе, чем пользование телом»[17]. Человека, обученного риторике, Аристотель сравнивал с практикующим медиком, говоря, что искусный врач владеет всем арсеналом приемов и методов лечения, но не задается целью вылечить всех и каждого. Оратор должен в совершенстве владеть существующими приемами и уметь их применить, но это не значит, что ему удастся переубедить всех без исключения.

Аристотель знал это по собственному горькому опыту. На склоне лет его обвинил в безбожии иерофант Евримедонт, выступая на собрании верховного афинского суда Ареопага. Основное обвинение заключалось в том, что убеждения Аристотеля идут вразрез с религией афинян. Аристотель, судя по всему, тоже появился в суде, поскольку в древних источниках упоминается защитная речь, которую он составил и произнес сам, продемонстрировав владение искусством риторики, которое так красноречиво описывал в своих трудах. Однако предубежденность противников оказалась сильнее, и блестящая речь не принесла Аристотелю оправдания.

Тем не менее «Риторика» Аристотеля радикально изменила науку о словесном воздействии, поскольку основным предметом в ней стал механизм, функциональные составляющие аргументации, а не достижение власти над полисом за счет умных речей. Трактат начинается с утверждения, которое многим образованным людям того времени должно было показаться довольно опасным: риторика – это искусство, которому можно учить и которому способен научиться любой. Всем людям так или иначе «приходится как разбирать, так и поддерживать какое-нибудь мнение, как оправдываться, так и обвинять». Большинство занимается этим постоянно, дома или на работе, никак не обдумывая процесс, осваивая приемы аргументации по наитию или перенимая от других. Но, поскольку это очевидно приобретаемый навык, не менее «очевидно, что его можно возвести в систему».

По мнению Аристотеля, риторику следует изучать не для того, чтобы продвинуться в политической карьере, а просто чтобы уметь аргументировать и применять это умение в любой социальной области, будь то политика или что-то иное. Его ученики занимались риторикой, чтобы яснее и четче выражать свои мысли в рамках какой бы то ни было научной дисциплины. Аристотель задает очень показательный вопрос: почему не заботится о том, чтобы увлечь слушателей, преподаватель геометрии? Действительно, почему? Риторика поможет преподавателю любой науки, даже самой точной и сухой, донести материал наиболее эффективно. Да и любому человеку поможет изъясняться доходчивее, если уж на то пошло.

Основные правила, изложенные Аристотелем в «Риторике», можно применять в любой ситуации – будь то на работе или при распределении домашних дел – и с их помощью добиваться своего. Современная манера ведения споров и прений за прошедшие столетия многое впитала из аристотелевской «Риторики». Дело не только в том, что этот труд изучали повсеместно, но и в том, что все остальные древние риторы, такие как Цицерон и Квинтилиан, чьи трактаты оказали не меньшее влияние на педагогов и составителей речей, тоже усваивали именно аристотелевские принципы.

Еще одна причина состоятельности этих принципов заключается в том, что теорию убеждения Аристотель разрабатывал как часть общего учения, без отрыва от остальных своих трудов. Эмоции и мышление играют основополагающую роль не только в этике добродетели, но и в рекомендациях по убеждению. Кроме того, в «Риторике» содержится ряд самых интересных его эмпирических наблюдений о познании через речь – то есть о том, как человек воспринимает информацию, передаваемую словами. Вся его теория строится на взаимоотношениях между говорящим и слушателями с учетом влияния, которое оказывают на эти взаимоотношения эмоции и язык.