Есть профессии, которые заведомо предполагают непрерывное принятие решений: врачи, судьи, политики и даже биржевые брокеры вынуждены изо дня в день делать выбор, имеющий судьбоносное значение, поэтому в ходе профессиональной подготовки их вооружают в том числе умением делать соответствующий их сфере деятельности выбор. Однако основную массу обычных людей никто и нигде навыкам принятия решений не учит.

О том, насколько сильна наша жажда совершенствоваться в этом умении с посторонней помощью, свидетельствует мировой успех бестселлера «Думай медленно… Решай быстро»[16] (2011) психолога и нобелевского лауреата Даниела Канемана. Он разделяет быстрые интуитивные решения, которые мы принимаем постоянно (в его классификации это «Система 1»), и более медленный процесс логического рассуждения («Система 2»), но подчеркивает, что эти две системы работают в тесной связке. Более 23 столетий назад Аристотель давал рекомендации примерно в том же ключе, что и Канеман, хотя его больше интересовали способности прихотей судьбы разрушать даже самые тщательно продуманные планы (кому, как не ему, лишившемуся в ранней юности обоих родителей, было знать, каково это). Кроме того, Аристотель рассматривает еще одно важное обстоятельство, которое упускает из виду Канеман, – ценность обращения к прецедентам.

Одно из самых важных решений в своей жизни Аристотель принял еще в отрочестве. После смерти родителей его взял к себе Проксен, муж сестры, и вместе с самим подопечным они пришли к выводу, что идеальным учебным заведением для этого исключительно одаренного юноши будет лучший университет в мире – Академия Платона в Афинах. Таким образом самый блестящий ученик Платона получил возможность углубиться во все области знания, предлагаемые ему Академией, а также в естественные науки, которые самого Платона не особенно интересовали. Достигнув зрелости, Аристотель первым из философов наметил практический путь к принятию оптимальных решений, причем описал его живым доступным языком, не злоупотребляя сложной терминологией. Его способ предполагает взвесить грамотно и вдумчиво все имеющиеся альтернативы, которые могут вести, а могут и не вести к достижению желаемой цели; попытаться спрогнозировать исход в каждом случае, а затем выбрать что-то одно и действовать в соответствии с принятым решением.

По-гречески весь процесс грамотного рассуждения и принятия решений называется euboulia – глагол «рассуждать», bouleuesthai, родственен латинскому volitio (воля, стремление), который, в свою очередь, имеет тот же корень, что и слова «велеть». Euboulia подразумевает не только умение взвешивать все за и против для себя, но и способность распознавать аргументированные, рациональные решения у других, а следовательно, консультироваться с правильно выбранными советчиками. Понимание рассудительности у греков было тесно связано с их передовыми представлениями о руководящей власти: если даже простым людям в большинстве своем необходимо правильно руководить, они должны уметь «грамотно рассуждать». Однокоренным словом с euboulia является и название демократического совета в Афинах, на который собирались 500 граждан из всех сословий, чтобы посовещаться и обсудить политические и законодательные вопросы, по которым затем предстояло голосовать на народном собрании. Именно этот совещательный орган представлял себе Джордж Вашингтон, когда в завершающих строках своей инаугурационной речи 30 апреля 1789 г. вкратце перечислил аристотелевские принципы управления. Господь «даровал американскому народу возможность для обсуждения в обстановке полного спокойствия», «для реализации его стремления к счастью» посредством «взвешенных консультаций и мудрых мер, от которых и должен зависеть успех нашего правительства».

Аристотель считал, что взвешенное рассуждение необходимо как в вопросах государственной важности (например, сколько бюджетных средств выделять на оборону), так и в мелких повседневных (как справиться с бунтующим подростком).

Из сочинений Аристотеля – прежде всего из этик, «Никомаховой» и «Эвдемовой», – можно вывести что-то вроде «формулы» оптимального взвешенного рассуждения, набор инструкций или правил, применимых к принятию решений любого калибра. Мне много раз доводилось излагать аристотелевские «правила» школьникам-подросткам, и они всегда принимали эту нравственную философию. Навык взвешенного рассуждения вырабатывается не сразу, он начинается с робких попыток включить обычный здравый смысл, но затем, если регулярно упражняться в нем в повседневных ситуациях, расцветает в «практическую мудрость» или «рассудительность» (phronesis), как ее именует Аристотель. Образцом рассудительности среди исторических персонажей он называет Перикла – полулегендарного афинского государственного деятеля середины V в. до н. э., который руководил Афинами несколько десятилетий, поскольку его переизбирали на должность стратега вновь и вновь. Перикл отличался невероятным постоянством в способности принимать верные решения, которые вели к процветанию Афин и давали возможность создавать великие произведения искусства, такие как здание Акрополя или трагедии Софокла и Еврипида. Незаметно, чтобы рост Перикла как политического деятеля замедлялся по мере того, как он совершенствовался в практической мудрости. Его взлет оборвала смерть от чумы – классический пример удара судьбы, от которого, как Аристотель знал не хуже британского философа Бернарда Уильямса, писавшего о таких превратностях в 1981 г. в своей книге «Моральная удача» (Moral Luck), взвешенное рассуждение не защитит никак.

Аристотель уделял ударам судьбы больше внимания, чем основная масса современных специалистов. Превратности судьбы сражают в первую очередь своей непредсказуемостью – это значит, что жизнь несправедлива и жребий слеп. И негодяи, и не способные к взвешенному рассуждению часто преуспевают там, где хороших людей, ответственно подходящих к выбору, выбивает из колеи. Ритор Исократ, пользовавшийся большой известностью в афинских интеллектуальных кругах, когда Аристотель только приехал в Афины, выражал типичные для греков взгляды на борьбу рока и намерения, утверждая, что истинное мужество проверяется на совещаниях в народном собрании, а не на войне, поскольку «на поле боя правит случай, тогда как принятые здесь решения – это демонстрация мощи нашего разума». Аристотель с таким разделением согласился бы (хотя как приверженец более сложных методов анализа доказывал бы, что успех на поле боя зависит не только от удачи, но и от мастерства). Однако ему пришлись бы по душе слова философствующего персидского вельможи Артабана у Геродота, уверяющего, что обдумывать выбор и принимать благоразумное решение стоит всегда. Даже если тщательно продуманный план провалится, последующий «разбор полетов» покажет, что виной тому – злополучная случайность, а не отсутствие усердия.

В Книге восьмой «Евдемовой этики» Аристотель отмечает, что некоторые люди принадлежат к числу «удачливых счастливцев». Определенная категория занятий, в которых успех зависит исключительно от удачи (скажем, игра в кости), позволяет преуспеть даже человеку недалекому. Существуют и другие области, где мастерство хоть и требуется, но слишком многое определяет случай (в пример Аристотель приводит военное дело и мореплавание).