Геральт прыгнул. Прыгнул, как высвобожденная пружина. Каждоедвижение, каждый шаг, которые следовало теперь сделать, были его натурой, былизаучены, неотвратимы, автоматичны и смертельно верны. Три быстрых шага. Третий,как сотни подобных шагов до того, кончился на левой ноге могучим, решительнымдвижением. Поворот туловища, резкий, с размаху удар. Он увидел ее глаза. Ничтоуже не могло измениться. Услышал ее голос. Впустую. Он крикнул, чтоб заглушитьслово, которое она повторяла. Напрасно. Он рубанул.

Рубанул уверенно, как сотни раз до того, серединой лезвия, итут же, не сбавляя ритма, сделал четвертый шаг и полуоборот. Клинок, в концеполуоборота уже освободившийся, двинулся следом за ним, сверкая, увлекая засобой шлейф красных капель. Волосы цвета воронова крыла заволновались,развеваясь, плыли в воздухе, плыли, плыли, плыли…

Голова упала на гравий.

Чудовищ все меньше?

А я? Кто такой я?

Кто кричит? Птицы?

Женщина в кожухе и голубом платье?

Роза из Назаира?

Как тихо!

Как пусто. Какая пустота.

Во мне.

Нивеллен, свернувшись клубком, сотрясаемый спазмами идрожью, лежал у стены дома в крапиве, обхватив голову руками.

– Встань, – сказал ведьмак.

Молодой, красивый, крепко сложенный мужчина с белой кожей,лежавший у стены, поднял голову, осмотрелся невидящим взглядом. Протер глазапальцами. Взглянул на свои руки. Ощупал лицо. Тихо застонал, сунул палец в рот,долго водил им по деснам. Снова схватился за лицо и снова застонал, коснувшисьчетырех кровоточащих вспухших полос на щеках. Охнул, потом засмеялся.

– Геральт! Как это? Как это… Геральт!

– Встань, Нивеллен. Встань и иди. У меня во вьюкахлекарства, они нужны нам обоим.

– Я уже… не… Нет? Геральт? Как это?

Ведьмак помог ему встать, стараясь не глядеть на маленькие,белые, словно прозрачные руки, стиснутые на жерди, торчащей между маленькимигрудками, облепленными мокрой красной тканью. Нивеллен застонал снова.

– Вереена…

– Не смотри. Идем.

Они пересекли двор, прошли мимо куста голубых роз,поддерживая друг друга. Нивеллен не переставал ощупывать лицо свободной рукой.

– Невероятно, Геральт. Через столько лет! Неужели этовозможно?

– В каждой сказке есть крупица истины, – тихосказал ведьмак. – Любовь и кровь. В них могучая сила. Маги и ученые непервый год ломают себе над этим головы, но поняли только одно…

– Что, Геральт, что?

– Любовь должна быть истинной.

– Я – Фальвик, граф Мойон. А это рыцарь Тайлес изДорндаля.

Геральт небрежно поклонился, глядя на рыцарей. Оба были влатах и карминовых плащах со знаком Белой Розы на левом плече. Это его немногоудивило: в округе, как он знал, не было ни одной командории этого ордена.

Нэннеке, казалось, свободно и беззаботно улыбнулась, заметивего удивление.

– Благородные господа, – сказала она вскользь,удобнее устраиваясь на своем похожем на трон кресле, – пребывают на службеу владельца здешних земель, дюка Эреварда.

– Князя, – подчеркнуто поправил Тайлес, младший изрыцарей, вперившись в жрицу взглядом ясных голубых глаз, в которых стояланеприязнь. – Князя Эреварда.

– Не будем вдаваться в детали, – усмехнуласьНэннеке. – В мои времена князьями именовали только тех, у кого в жилахтекла королевская кровь, сегодня, похоже, это уже не имеет значения. Итак, этихгоспод я тебе представила, теперь объясню цель визита рыцарей Белой Розы в моюскромную обитель. Тебе следует знать, Геральт, что Капитул пытается получить отЭреварда земельные наделы для ордена, поэтому многие рыцари Розы поступили наслужбу к князю. А много здешних, как, например, Тайлес, присягнули ему иприняли красный плащ, который, кстати, ему так к лицу.

– Такая честь, – ведьмак поклонился, так женебрежно, как и раньше.

– Не думаю, – холодно проговорила жрица. –Они приехали не для того, чтобы оказать тебе честь. А совсем даже наоборот. Онитребуют, чтобы ты как можно скорее убрался отсюда. Говоря кратко и по сути, онинамерены тебя выгнать. Ты считаешь это честью? Я – нет. Я считаю этооскорблением.

– Думается, благородные рыцари трудилисьнапрасно, – пожал плечами Геральт. – Я не собираюсь здесь поселяться.Уеду сам, к тому же вскоре, и нет нужды меня торопить и… подталкивать.

– Вскоре? Немедленно! – буркнул Тайлес. – Сейже момент! Князь приказывает…

– На территории этого храма приказываю я, –прервала Нэннеке холодным, властным тоном. – Я обычно стремлюсь к тому,чтобы мои распоряжения не вступали в чрезмерное противоречие с политикойЭреварда. Если, конечно, его политика достаточно логична и понятна. В данномконкретном случае она иррациональна, поэтому я не собираюсь воспринимать еесерьезнее, нежели она того заслуживает. Геральт из Ривии мой гость, господа.Его пребывание в моем храме мне приятно. Поэтому Геральт из Ривии останется вмоем храме до тех пор, пока ему этого хочется.

– Ты имеешь наглость противиться князю, женщина? –крикнул Тайлес, откидывая на руку плащ и демонстрируя во всей красе рифленый,украшенный латунью нагрудник. – Ты осмеливаешься подрывать авторитетвласти?

– Тише, тише, – сказала Нэннеке иприщурилась. – Сбавь тон. Следи за тем, что говоришь и с кем говоришь.

– Я знаю, с кем говорю! – шагнул вперед рыцарь.Фальвик, тот, что постарше, крепко схватил его за локоть и стиснул так, чтоскрипнула железная перчатка. Тайлес яростно рванулся. – А говорю я то, чтовыражает волю князя, хозяина здешних владений! Знай, женщина, у ворот насожидают двенадцать солдат…

Нэннеке сунула руку в висящий на поясе мешочек и вынуланебольшую фарфоровую баночку.

– Поверь мне, я не знаю, – спокойно сказалаона, – что будет, если я разобью эту баночку у твоих ног, Тайлес.Возможно, у тебя разорвутся легкие. Не исключено, что ты покроешься шерстью. Аможет, и то и другое разом, кто знает? Пожалуй, только милостивая Мелитэле.

– Ты смеешь угрожать мне чарами, жрица? Да нашисолдаты…