А он старался, черт подери! Прилагал все усилия, но тщетно. Так что сегодня вечером то, о чем он мечтал на протяжении этих бесконечно долгих лет разлуки с ней, должно было превратиться в реальность. Рауль только и думал о том, чтобы Имоджен снова оказалась в его объятиях, и теперь ничто – ничто! – не могло помешать ему.

Казалось, Имоджен хотела того же самого. Не успели слова о том, что сюда может заглянуть ее отец, слететь с его языка, как она вскочила, схватила его за руку и потянула за собой к двери.

– Пошли, – судорожно выдохнула она, и Рауль подумал о том, что они с трудом преодолеют эту лестницу без того, чтобы сорвать одежду друг с друга.

Распахнув дверь, они ввалились в ее спальню. Блузка Имоджен разошлась по швам в жадных руках Рауля. А дрожащие от нетерпения пальцы Имоджен расстегнули ремень, а потом молнию на его джинсах и принялись за пуговицы на его рубашке. Количество последних показалось ей слишком большим, и она нетерпеливо рванула полы рубашки, и маленькие белые пуговки разлетелись по комнате, тихо отскакивая от стены.

При виде загоревшей мускулистой груди Рауля у Имоджен перехватило дыхание, и она начала покрывать ее жаркими поцелуями.

– Имоджен… – хрипло выдавил он, погрузив пальцы в густую копну ее шелковистых волос, по-видимому не понимая до конца, чего ему хотелось больше – удержать ее там или притянуть ее лицо к себе и жадно наброситься на ее чувственные губы.

Жажда поцелуев выиграла эту битву, и Имоджен почувствовала, как Рауль взял ее за подбородок и, приподняв ее лицо, раздвинул языком ее губы и скользнул внутрь.

Потом он потянул за край разорванной блузки и стянул ее через голову. Имоджен справилась со своим заданием намного быстрее, и рубашка Рауля в считаные секунды уже валялась на полу у их ног. За рубашкой последовал белый бюстгальтер, и она вздохнула от облегчения и удовлетворения, когда ее набухшие от возбуждения соски коснулись мускулистой груди Рауля, покрытой мягкими курчавыми волосками.

– Как же я хочу тебя! – просипел Рауль, обхватив руками ее грудь и поглаживая большими пальцами ее чувствительные соски, пока у Имоджен не подогнулись колени от охватившей ее страсти.

– Я тоже, – ответила она, вонзая пальцы в его широкие плечи.

– Это придется снять, – пробормотал он, расстегивая молнию на ее джинсах, и Имоджен принялась лихорадочно избавляться от оставшейся на ней одежды.

– Ты тоже раздевайся, – бросила она, чувствуя на себе его пожирающий взгляд.

Мгновение спустя они снова лежали на кровати. Имоджен обвила руками его шею и притянула к себе, наслаждаясь тяжестью его сильного тела. Ее обжигала горячая кожа Рауля, его ноги раздвинули ее бедра, чтобы открыть доступ к жаркому лону. А он сам ласкал ее грудь, лизал ее, посасывал, жадно покусывал, пока Имоджен не изогнулась под ним, протяжно застонав от удовольствия и желая большего.

Затуманенная страстью, она почувствовала, как его пальцы скользнули в ее влажную сердцевину, поглаживая ее там, где она хотела его больше всего. Имоджен потянулась и схватила Рауля за руку.

– Я хочу тебя, – хрипло сказала она. – Всего тебя.

Его тихий стон говорил о том, что он тоже близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. Тогда Имоджен еще шире раздвинула ноги, приглашая его овладеть ею. Она сходила с ума, чувствуя прикосновения его горячей плоти к ее животу, но Рауль был занят ее грудью, покусывая один из ее возбужденных розовых сосков. Тогда, потеряв остатки самообладания, Имоджен приподняла бедра и прижалась к Раулю, чувствуя, как его возбужденная плоть проникает в ее лоно. Она буквально обезумела от желания, которое можно было удовлетворить, лишь соединившись с ним, жестче и быстрее.

– Красавица моя… – хрипло выдохнул Рауль и проник в нее еще глубже. С каждым движением он уносил Имоджен все выше и выше, а напряжение нарастало все больше и больше, пока они не оказались на самой вершине блаженства.

Она услышала, как вскрикнул Рауль, изливая в нее свое семя и переживая оргазм.

Имоджен показалось, что прошла целая вечность, прежде чем ее дыхание выровнялось, а сердце прекратило стучать в бешеном темпе и замедлило свой ход. Она открыла глаза и посмотрела на мужчину, лежавшего рядом, чье тело было влажным от пота.

– И ты еще спрашиваешь, откуда эти слухи, из-за которых я приехал сюда, чтобы украсть тебя?

Его грудь по-прежнему тяжело вздымалась, и он говорил немного сипло и неровно.

– Но мне бы не хотелось, чтобы люди так думали, это бы все испортило, – не подумав, ответила Имоджен.

– «Испортило»?

Рауль взял подушку и, подложив ее себе под спину, прислонился к изголовью кровати.

– Сегодня это слово звучало очень часто. Если ты считаешь, что это я все испортил, тогда будь любезна, объясни, каким образом.

Он буквально буравил Имоджен своими янтарными глазами, и она внутренне поежилась. Ей хотелось прикрыться простыней, чтобы спрятаться от этого взгляда, пытающегося проникнуть до самой глубины ее души.

– Какая разница, – уклонилась от ответа Имоджен. – Сейчас уже ничто не имеет значения. Все…

– Испорчено? – с иронией спросил Рауль. – Объясни, что ты имеешь в виду?!

– Тут нечего объяснять.

Она не осмеливалась посмотреть ему в глаза, поэтому разглядывала собственные пальцы, которыми проводила по покрывалу, повторяя узор из золотистых цветов, словно они могли стереть его и все то, что случилось с ней за последние несколько дней. Имоджен не смогла бы объяснить ничего, тем более то, как она закончила день, который должен был стать днем ее свадьбы. Она лежала здесь, в постели с мужчиной, который не был ее женихом. И они только что занимались…

Нет, ее разум отчаянно отбивался от того, чтобы использовать в этом предложении слово «любовь». У нее только что был горячий, умопомрачительный секс с мужчиной, разрушившим ее несостоявшийся брак.

– Ты ведь не ждешь, что я поверю тебе?

– Не поверишь в то, что из-за того, что ты сорвал мою свадьбу, для меня это одна из последних ночей в Блэклендсе? Думаю, слухи о том, что свадьба не состоялась, успели распространиться достаточно далеко, так что со дня на день под дверью этого дома появится толпа кредиторов.

– С какой стати? – пристально посмотрел на нее Рауль.

– Потому что мы должны им деньги. Мы должны им больше, чем смогли бы заплатить. Даже наш известный всем племенной жеребец не принадлежит нам! Как только кредиторы увидят, что они лишились последнего шанса получить свои деньги обратно…

– Аль-Мактаби был вашим последним шансом? Его вопрос прозвучал словно выстрел, и Имоджен поморщилась, когда он достиг своей цели.

– Да, – подавленно ответила она и печально вздохнула.

– Твой отец довел конюшню до ужасного состояния. Он никогда не мог устоять перед тем, чтобы не сделать ставку на скачках. Раньше у него хватало мозгов вычислить победителя, но со временем пристрастие к выпивке сделало свое дело, и он потерял квалификацию.