– Почему? Она твоя сестра. Я бы пошел на что угодно ради своей сестры.

Ведь он приехал сюда, чтобы отомстить и за Марину тоже.

– Мы почти не знаем друг друга.

Рука Рауля, подносившая бокал с вином к его губам, замерла на полпути.

– Как это? Ты говорила, что твоя мать забрала с собой Киэру, но вы ведь… Нет? – спросил он, когда Имоджен медленно покачала головой. Несколько прядок выбилось из ее собранных в хвост волос.

– Если ты пытаешься сказать, что мы по-прежнему оставались сестрами, то да, так оно и было, но только мы не виделись друг с другом.

– Ни разу?

Рауль чуть не выронил свой бокал с вином, пролив несколько капель на кресло.

– Прошу прощения… – Он достал из кармана носовой платок и промокнул пролившуюся влагу.

– Не стоит волноваться.

На лице Имоджен появилась ободряющая и вместе с тем немного усталая улыбка, которая заставила его почувствовать себя не очень комфортно.

– Это кресло, да и вся комната настолько старые, что их можно посчитать винтажными. Мне кажется, этот диван стоит здесь с тех самых пор, как моя мать сбежала со своим любовником. Папа так и не собрался с духом, чтобы заменить его. Потому что…

Имоджен мягко провела рукой по бархатной обивке дивана.

– Он любил вспоминать, как на нем вместе играли две его маленькие девочки.

– Две маленькие девочки, – эхом отозвался Рауль, с силой сжимая в кулаке белый носовой платок.

Ее глаза заблестели еще сильнее. Неужели она была близка к тому, чтобы расплакаться? Почему именно теперь? Ведь на протяжении дня она держалась таким молодцом. Чувство восхищения тут же сменилось сочувствием, и такой резкий переход дался ему не очень легко.

– Сколько тебе было лет, когда она ушла?

– Семь. – Она уже бредила лошадьми и целыми днями пропадала на конюшне, любуясь этими великолепными животными. – А Киэре не было и трех.

– Я знаю, каково это – жить без матери, – мрачно заметил Рауль. – Моя мать умерла от рака, когда мне было девять лет.

– Ты, наверное, ужасно переживал. У меня, по крайней мере, был шанс, что моя мать однажды вернется. А ты лишился такой надежды. Как ты справился со своей потерей?

– Все благодаря отцу. Он всегда был рядом с нами. А моя старшая сестра взяла на себя роль матери и исполняла ее как могла.

– Я бы хотела быть такой для Киэры. – Собственные воспоминания о детстве помогли Имоджен понять, что мог чувствовать Рауль, когда лишился своей матери. – Мама разлучила нас, – через силу выдавила она, глядя широко распахнутыми глазами в пустой камин. – Мы даже не знали, где она скрывается. Она решила во что бы то ни стало сделать так, чтобы мы не общались друг с другом. И чтобы Киэра не виделась с отцом. Она таким образом сводила с ним счеты.

– Не давать сестрам общаться друг с другом? – с презрением переспросил Рауль, и Имоджен, тяжело сглотнув, кивнула в ответ.

– Мы нашли друг друга всего пару лет назад, потому что мать поменяла свою фамилию и ничего не рассказывала Киэре о ее прошлом. У сестры сохранились только туманные воспоминания о раннем детстве. Все произошло как раз после того, как мы…

Детские воспоминания были сами по себе безрадостными, но то, как воссоединение с сестрой совпало с разрывом отношений с Раулем, грозило лишить Имоджен остатков самообладания. Она посмотрела на него и увидела, что он тоже вспоминает то время. Рауль поджал свои чувственные губы, словно хотел что-то сказать, но сдержался.

– На протяжении многих лет я пыталась найти Киэру, но тщетно. Но когда отец наконец согласился дать матери ту сумму денег, которую она требовала, война тут же прекратилась, и мы с сестрой смогли встретиться.

Когда Киэра позвонила ей, она только вернулась с Корсики. Имоджен узнала о своей беременности незадолго до поездки в Лондон, где произошла ее встреча с сестрой и где так трагично оборвалась жизнь ее ребенка.

Вспоминая потрясение и боль, эмоциональную и физическую, Имоджен обхватила себя руками, бережно прижимая ладони к животу, где когда-то зародилась жизнь – их с Раулем ребенок. Но судьба оказалась слишком жестокой и вырвала малыша из ее утробы, чуть не убив при этом его мать.

– Имоджен…

Она услышала удивленный голос Рауля и поняла, что не смогла сдержать слез, которые текли по ее щекам, словно молчаливые свидетели ее горя, которое она не могла озвучить.

– Возьми.

Имоджен не заметила, как он оказался рядом и потянулся к ней. Господи, если он коснется ее, она не выдержит. Но нет, Рауль что-то протягивал ей. Затуманенными от слез глазами Имоджен с трудом разглядела тот самый носовой платок, которым он промокал пролитое на кресло вино.

– Он немного испачкан и не похож на белоснежный платок из книг об эпохе регентства, – улыбнулся Рауль.

– Ничего страшного, – выдавила Имоджен, закрывая глаза, когда ее лица коснулся тонкий хлопок, мягко промокая слезы, текущие по ее щекам. Она судорожно вздохнула и не нашлась что добавить.

Побывавший в руках Рауля платок пах его кожей, и Имоджен изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыться в него лицом и наполнить свои легкие его ароматом. Ей хотелось положить ладонь на пальцы Рауля и прижать к своей щеке, чтобы вспомнить, что она чувствовала, находя утешение в его объятиях.

Как же ей хотелось ощутить прикосновение этих сильных рук в те долгие дни, когда она находилась в кромешной тьме, потеряв своего ребенка. Имоджен даже подумывала позвонить Раулю или полететь на Корсику, чтобы рассказать ему о случившемся. Чтобы поделиться с ним своим горем и почувствовать хоть какое-то облегчение.

Но, конечно же, она ничего такого не сделала. Имоджен не смогла бы требовать у него поддержки, когда он не хотел этого ребенка и даже не знал о его существовании. Он не хотел ее саму, так разве мог помочь ей пережить боль утраты, о которой знала только она одна? Конечно, он посочувствовал бы ей, но не по-настоящему, и его лицемерие ранило бы ее еще больше.

– Твоя мать – ужасный человек, если она могла так поступить со своими детьми. Я понимаю, как много для тебя значила твоя встреча с Киэрой. Вам придется долго наверстывать упущенное. – Рука Рауля замерла на ее щеке, а он сам, казалось, о чем-то задумался. – Мы с сестрой очень близки, – медленно произнес он. – Я бы пошел на все ради нее.

Имоджен могла сказать, что они с Киэрой тоже сблизились. Ведь она смогла пережить жестокий удар судьбы только потому, что рядом с ней все это время находилась младшая сестра.

В тот вечер Киэра уговорила ее выйти в город и немного развеяться. Сестра тоже переживала не самый радостный период в своей жизни, и они обе пытались принять то, как повела себя их родная мать. Они собирались пропустить по бокалу вина и немного расслабиться, но за первым бокалом последовал второй, и так они опустошили целую бутылку. Абсолютно не привыкшие к алкоголю, они с трудом вышли из бара, чтобы поймать такси, пока могли еще держаться на ногах.