Папенька тяжело вздохнул и теперь не забываетпри каждой возможности вспоминать язву.

Ленинид вытащил из сумки «Клинское».

– Что же тебе сказал доктор? –поинтересовалась Томочка.

– Если уж очень захочу выпить, то ниводку, ни коньяк, ни вино, а чуток пива, – ответил Ленинид. – Эх,хорошее дело!

Марина Степановна брезгливо отодвинулась отстола.

– Хотите глоточек? – радостнопредложил ей папенька. – Не познакомились мы. Здравствуйте, Ленинид, отецВилки…

Уж не знаю, что собралась ему ответить матьВована, судя по ее сжавшимся в нитку губам, ничего хорошего, но тут в кухнювлетела Кристина и заорала:

– Вот!

Я с удивлением посмотрела на нее и улыбнулась.На ее пальце висела бутылка.

– Кристина! – сердито сказалаТомочка. – Мы все поняли. Пошутила, и хватит. Вынимай палец.

Девочка покачала головой:

– Не получается.

– Отвратительное поведение! –процедила Марина Степановна, прижимая к себе Никитку. – Хотя чего ждать,если бедный подросток живет в такой семье! Вы и этого младенца испортите!

– Немедленно вытащи, – обозлилась я.

Кристя попыталась выдернуть палец, но ничегоне вышло.

– Ерунда, – рявкнула МаринаСтепановна, – потряси сильней!

– Что случилось-то? – засуетилсяЛенинид.

Я быстренько ввела папеньку в курс дела,Томочка так и этак пыталась вытащить Кристин палец.

– И правда ничего не выходит, –выдохнула она, – рука, наверное, отекла.

– Да разбейте бутылку, –посоветовала Марина Степановна.

Мы подвели Кристю к мойке, и я осторожноударила по бутылке разделочной доской. Но толстое стекло устояло.

– Мне больно! – заорала Кристя.

– Если даже раскокаем бутылку, горлышкоостанется на пальце, – засуетилась Томочка, – получится эффектнеснимающегося кольца.

– Кристя, одевайся, поедем втравмопункт! – рявкнула я.

Кристя пошла в прихожую.

– Все равно бред! – кипятиласьМарина Степановна. – Что влезло, то и вылезти должно! Не верю! Девочкапридуряется.

Ленинид вышел в коридор.

– Где полис Кристинки? – спросилая. – Нас без него не примут.

Томочка побежала к себе в спальню. Никиткавесело агукал, прыгая на руках у Марины Степановны. И тут в кухню вернулсяЛенинид, тихим шагом пересек помещение и молча сел на табуретку. Меня что-токольнуло, я подняла глаза, глянула на папеньку и заорала:

– С ума сошел!

На пальце у него висела бутылка.

– И правда не вылезает, – грустносказал он, – вертел-вертел, никак!

– Немедленно ступай за пальто, –прошипела я, – потом побеседуем!

В метро мы произвели фурор. Правда, сначалаЛенинид и Кристя, стесняясь окружающих, прикрывали бутылки, но потом им надоелотак сидеть. Пассажиры, увидав сладкую парочку, зашушукались. Наконец одна теткане выдержала и спросила:

– Рекламируют чего? Не пойму никак.

– Нет, – ответила я, – пальцы вгорлышко засунули, указательные.

– Зачем? – влезла в разговордевочка, одетая в клочкастую шубейку.

Я глубоко вздохнула и стала объяснятьситуацию. На этом мои мытарства не закончились. Ленинид и Кристя пересталистесняться и принялись рассказывать вновь входящим, каким образом на их пальцахоказались бутылки. Каждый раз рассказ вызывал одну и ту же реакцию: «Не можетбыть, если туда вошел, то и назад непременно должен выйти».

В травмопункте я ввела парочку в кабинет кдоктору. Тот внимательно выслушал «анамнез».

– Понятно, – протянул врач, –сначала ребенок, а потом его дедушка засунули пальцы в горлышко, что ж, бывает.

С абсолютно равнодушным лицом он начал мытьруки. Кристя и Ленинид прижались друг к другу, им явно стало страшно, а у менявозникло очень неприятное ощущение, ну как у главы семейства олигофренов.Вытерев пальцы, врач подошел к Кристе и сделал быстрое движение. Онавскрикнула, палец выскочил наружу. Через секунду та же процедура была проделанас Ленинидом.

– Свободны, – сообщил хирург, –Анна Ивановна, кто следующий?

– Мальчик трех лет с ластиком вносу, – ответила медсестра, потом повернулась ко мне: – Чего стоите?

– Но у них пальцы похожи насардельки, – робко сказала я.

– А вы чего хотели! – рассердилсяхирург. – Теперь только часа через три отек спадет.

– Почему?

– Ступайте себе, – сурово заявиламедсестра, – недосуг болтать, очередь сидит. Постеснялись бы, взрослыелюди, не дети ведь, а глупостями занимаетесь!

Естественно, на обратном пути Ленинид и Кристяболтали без умолку и довели меня почти до бешенства.

Томочка открыла дверь и затряслась от хохота.

– Тебе смешно, – вздохнула я, –прикинь, как все в метро веселились.

Но подруга застонала и замахала руками. Стольбурная реакция всегда спокойной, даже слишком уравновешенной Тамары оченьудивила меня.

– Там, – сквозь приступ хохотабормотала Томочка, – там…

– Что, где? – засуетилась я.

– Иди в кухню, – простонала подруга,по ее лицу текли слезы.

В полном недоумении я побежала туда и вначалене обнаружила ничего интересного. Никитка сидит в стульчике и колотит пластмассовыммолоточком по столу, Марина Степановна стоит у окна. Я хотела было спросить уТомочки, зачем она отправила меня сюда, но тут мама Вована повернулась.

Вы не поверите, вы, безусловно, мне никогда вжизни не поверите, но у нее на пальце висела бутылка! Марина Степановна, каквсе упертые пожилые люди, решила доказать собственную правоту. А теперьугадайте с трех раз, кто повез ее в травмопункт?

В метро она сидела, опустив руку в пакет,издали казалось, что у несчастной сломана кисть, поэтому никакого ажиотажа вподземке мы не вызвали. Цирк начался в травмопункте.

Увидав нас, хирург нахмурился.

– Такое ощущение, что мы уже встречалисьсегодня, – процедила медсестра.