– Не волнуйся, – заверила ееРита, – лягу спать. Костик домой побежал, к жене, а я у тебя покемарю,только утром очень не задерживайся, мне на работу надо.

Но Лиза продрыхла под воздействием алкоголяслишком долго, потом проснулась и помчалась домой, даже не попив кофе. Подороге она старательно подбирала слова, которые скажет Рите, опоздавшей из-занее на службу. Дальнейшее вы знаете.

Записав показания, милиционер ушел. Мы сКлавдией Степановной принялись хлопотать вокруг бледной Лизы.

– Вот несчастье, – причиталастаруха, – где же теперь жить станешь?

И тут Лиза рассказала новую историю. Парумесяцев назад ее парень, Юра Кравец, устроился на работу в страховую компаниюагентом. Юноше предстояло бегать, стаптывая ботинки, в поисках клиентов. Чтобыпомочь любимому, Лиза решила застраховать свое жилье по полной программе, аЮрка, желая угодить любовнице, составил бумаги таким образом, что в случаекаких-либо неприятностей Лиза должна получить нехилую сумму в сто тысячдолларов.

– Разве такое возможно? –недоверчиво спросила я. – Уж больно много денег! Квартира столько нестоит.

– Так в страховку включили еще мебель,ковры, сантехоборудование, – принялась перечислять Лиза, загибая пальцы, –ну и Юрка, конечно, немного схимичил, чтобы мне побольше дали! Ой, теперь куплюсебе новую жилплощадь, давно хотела из этого барака уехать! Вот радость-то!

Меня передернуло. Она что, забыла про смертьдвух взрослых людей и одного ребенка? Клавдии Степановне бурное ликование Лизытоже показалось странным, старуха перекрестилась и пробормотала:

– Да уж, кому война, кому мать родна…

Лиза внезапно осеклась. Ее счастливый смехперешел в рыдания. Мы вновь кинулись капать ей валерьянку. Через некотороевремя, когда Лиза наконец взяла себя в руки, я спросила у нее:

– Где же ты жить будешь?

– У подружки пока, – вздохнулата, – у нее мать хорошая, не выгонит.

Лиза вытащила из сумочки зеркало, старательнонапудрила нос и тут только сообразила спросить:

– А вы чего тут? Никак про Аню разузнали?

Я поколебалась секунду, стоит ли сейчасзатевать разговор, Лиза только что пришла в себя, но потом все же решилась.

– Скажи, у Ани была татуировка на плече?

Девушка засмеялась:

– Ну вы спросили! Татушка!

– А что особенного, сейчас у многих, вособенности у молодых, наколоты картинки!

– Да Аньку бы Елена Тимофеевна убила,приди ее дочке в голову идея так разукраситься, – заявила Лиза, – напорог бы ее не пустила! Тетя Лена Ане ничего не разрешала, уши проколоть и тозапретила. Сколько Анька от нее натерпелась, пока беременная ходила! И нерассказать, мать прямо исшпыняла ее, все ворчала: «Позор, в подоле принесла». Ачего такого? Ведь не при царе Горохе живем. Хотя Анька бы сама не стала себятак разукрашивать, не нравились ей тату. А у меня, гляньте.

И Лиза задрала брючину. У щиколотки виднелсямаленький красно-синий дракончик.

– Правда, стебно? – спросила она.

Я кивнула, какой смысл объяснять Лизе, чтоносить татуировку вульгарно? Она уже ее сделала. Впрочем, может, я старею, становлюсьбезнадежно немодной? Во времена моего детства иметь наколку считалось дурнымтоном. Позволяли их себе только мужики, причем максимум, на что они былиспособны, – это небольшой синий якорь. Им украшались те, кто проходилслужбу на флоте. А еще многие накалывали имя любимой женщины, но тут возникалипроблемы. Наш сосед Виктор щеголял надписью «Галя», но спустя некоторое времяон развелся с женой и со злости переделал тату, просто добавил к ней еще однучерточку, и получилось «Таля». А еще помню, как мачеха, придя с работы, суровосказала:

– Не смей никогда ходить в гости к АлкеКолпаковой!

– Почему? – удивилась я.

– Мать ее с зоны вернулась, –рявкнула Раиса, – вся в наколках! Стыдобища! Вообще срам потеряла! Небаба, а географическая карта, синяя вся! Хватит спорить, велено не ходить, такне ходи! Не пара тебе Алка, ничему хорошему у ней в доме не научат. Тьфу,чистый папуас.

Так что я выросла с сознанием того, чтоженщине иметь татуировку позорно. Но сейчас иные нравы, поэтому читать моральЛизе не стану.

– Классно вышло, – она вертелаизящной ножкой, – мы вместе с Ксюхой пошли. Больно, правда, но терпетьможно. Ксюха, дура, наколола себе сердечко, а внутри имя «Вадим». Ну неглупость ли? Кто он ей? Не муж же, не родственник. А я умная…

У меня закружилась голова.

– Значит, у Ани татуировок не было?

– Нет, конечно.

– А у твоей подруги Ксюши имелосьсердечко с именем «Вадим»?

– Ага.

– И где сейчас Ксюша?

Лиза пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Что так?

– Мы уже больше года не встречаемся.

– Почему?

– Она у меня губную помаду сперла, яАньку предупредила, не дружи с Ксюхой! Только Анька отмахнулась, –надулась Лиза, – и продолжала с ней встречаться.

– Где Ксюша живет?

– На Касаевской.

– Это далеко?

– Минут пятнадцать на автобусе, –пояснила Лиза, – дом у нее такой странный, сам серый, балконы зеленые. Авам зачем?

– Ты мне телефон Ксюши дай.

– Не помню.

– В книжке посмотри.

Лиза неожиданно замолчала, потом воскликнула:

– Во, блин! Она же сгорела, вместе совсем. Вы чего, к Ксюхе собрались?

– Да.

– Зачем?

– Можешь адрес назвать?

– До остановки «Молокозавод» на семьдесятпятом, чуть вперед пройдете, увидите дом с зелеными балконами, ее подъездпервый по ходу, этаж последний, квартира слева, крайняя, – оттарабанилаЛиза. – А за каким фигом вам Ксюха?