Таково положение дел, которое армия Троцкого, разумеется, изменить не сможет. Это видно как на ладони. Чтобы усвоить остальное, требуются понимание исторического процесса и точка зрения социал-революционера. Я попытаюсь кое-что прояснить из предстоящих событий, заранее радуясь тому, что, возможно, предоставлю тем самым новую пищу иссякающему роднику красноречия Троцкого, чьи способности как агитатора я всегда высоко ценил, равно как и всегда с симпатией относился к игре его мыслей, способности придать литературный спектр идее и разложить белый свет на составляющие.

Германия немыслимым боевым напряжением, вычерпав до корней силы нации, победила весь мир, мобилизованный против империи. Могут ли после этого европейские государства поставить себе цель обогнать Германию в военном плане, если она уже обогнала весь мир? Можно ли продолжать вооружение на той чудовищной основе, которая была создана в процессе нынешней войны? Я утверждаю, что вооружение нельзя продолжать даже на той основе, что была перед войной, поскольку война истощила силы народов. Если же обстоятельства таковы, то целью Европы не может быть вооружение против Германии, целью может быть объединение с ней! Мне могут возразить, что при таком объединении Германия получит военное превосходство. Да, разумеется, а почему бы и нет? Я знаю, что подобная постановка вопроса задевает измученный болью нерв и вызовет бурю протестов и обвинений против немецкого империализма и т.д. Но я же пишу не для того, чтобы потрафить вкусам той или иной публики, не для того, чтобы потворствовать страстям, не для того, чтобы идти на уступки невежеству.

В начале войны я из соображений уже известных читателю выступал за победу Центральных держав и требовал их поддержки у социалистических партий всего мира. Я отверг патриотическую точку зрения, логически ведущую к тому, что любая нация в борьбе за самоопределение имеет право уничтожить все другие нации. Моя позиция по отношению к войне опиралась на всеобщую оценку ее последствий для политического и социального развития Европы и всего цивилизованного мира. По этой причине я требовал совместных действий в едином направлении. Мне возражали, что поддержка Центральных держав привела бы к триумфу прусского милитаризма. Однако как все обернулось на самом деле? Представим себе, что, например, Италия, вместо того чтобы предать Тройственный союз, с самого начала выступила вместе с ним![123] Сегодня, когда вся панорама событий войны развернулась перед нами, мы могли бы со всей определенностью сказать, что в этих обстоятельствах война давным-давно бы закончилась победой Тройственного союза, а роль Германии при этом была бы вовсе не такой блистательной, как сейчас. Война была бы короткой, и тогда триумф прусского милитаризма был бы гораздо скромнее.

Сию минуту речь идет не о политическом предположении, а о политическом факте, который нельзя игнорировать. Объединение Европы должно проходить на основании сложившихся взаимоотношений между странами. Те, кто ставит условием объединения изменение этих взаимоотношений, путают реальность с утопией.

Достаточно одного взгляда на карту Европы, чтобы убедиться, что Германии гораздо проще было бы защитить разоруженную ею Европу, чем защищаться против вооруженной Европы. Это очень важный факт. Идти против Германии означает идти по пути подчинения ей, идти вместе с Германией означает разделить с ней власть.

Единение Германии, которого демократия стремилась добиться революционным путем, было достигнуто военными средствами, при этом Австрия была отодвинута в сторону Пруссией, которая сама вошла в состав Германской империи. Собственно, с этого момента историческая роль Пруссии закончилась.

Если нынешняя война станет предпосылкой объединения Европы, достичь которого социалистические партии стремились революционным путем, то вступление Германии в рамки объединенной Европы искоренит последние специфические черты прусского милитаризма.

Лучшее средство борьбы против милитаризма – это восстановление живых связей между нациями. Уничтожение милитаризма не предпосылка, а следствие демократии.

Война близится к концу, и вместе с миром на передний план истории выйдут факторы прогресса. Однако к войне привыкли, как раньше привыкли к миру, и она придает всему развитию рода человеческого кровавый оттенок. На самом деле после нынешней войны в Европе должна наступить более продолжительная мирная эра, чем была до войны. Возможно, это будет последняя европейская война.

Вот почему те мирные условия, которые обговариваются сейчас, останутся действовать надолго. Вот почему так важно в интересах демократии не разгонять войну до крайности, а добиваться мирных соглашений.

Власть империалистических правительств держится только за счет войны. Стоит только ей закончиться, массы народа вернутся домой, и их уже очень трудно будет снова загнать в окопы, чтобы убивать и быть убитыми. По меньшей мере будущим двум поколениям мир в Европе обеспечен. Весь фокус общественного мнения, политики, науки, литературы сконцентрируется на анализе пережитого и последствий большой войны.

Война породила экономическую революцию, какой еще не видывал мир. Она уничтожила средний класс, сосредоточила мощные объемы капитала и одновременно позволила рабочим массам осознать, что армии держатся на них, что именно они образуют главную государственную силу в стране. Война вынесла на повестку дня невиданные экономические и общественные цели, без которых дальнейшее развитие промышленности невозможно.

Не бесконечную череду войн, а новый культурный подъем предвижу я в дальнейшем развитии Европы. Этому мешают разлад в духовной жизни и ожесточенность народа, воспитанные войной. Однако вскоре этот образ мыслей будет оттеснен на обочину мощным развитием культуры мирного времени и вскоре полностью исчезнет. В переходный период борьбы между этими двумя течениями именно сознательная деятельность отдельных личностей и партий может сослужить большую услугу роду человеческому. Необходимо рассеять атмосферу лжи и ненависти. Надо отказаться от казуистики относительно того, что раз в Германии помещики все еще управляют политикой, то нужно бойкотировать немецкую нацию. Форма правления государства не должна стоять на пути создания Лиги Наций, если таковая возможна. И уж точно борющийся пролетариат не должен позволять ввести себя в заблуждение подобными аргументами.

Для дальнейшего развития России по пути социализма необходимо прежде всего, чтобы рабочая демократия в России вышла из состояния внешней и внутренней изоляции, в которую она была загнана большевиками. Одновременно необходимо укреплять и развивать классовые организации пролетариата.

Советы рабочих и солдатских депутатов – это смешанные организации временной революционной природы. Они больше напоминают еврейский кагал, чем современную демократию. Вынесенные революцией на поверхность, они поначалу следовали за революционными вождями, но, став постоянной институцией, были вынуждены проявить свой социальный и культурный характер, который представляет собой не что иное, как смесь всех слоев нищеты. Пролетариат должен осознать свое место как класс, обособленный от других. Самые лучшие, проверенные временем и исторически сложившиеся формы для этого – профсоюзы и социал-демократия по немецкому образцу. Однажды организованный как класс, пролетариат поймет, как оказать максимально возможное влияние на дальнейшее социальное развитие России. Стремление большевиков построить социализм на фундаменте рудиментарной промышленности привело к санкционированному разграблению всех и вся. В то же время забота о развитии промышленности вовсе не требует полностью отдать ее на откуп капиталистическим охотникам поживиться. Главный фактор развития современной индустрии – государственный и коммунальный бюджет. Для подробного ознакомления с этим вопросом отсылаю к своей книге «Государство, промышленность и социализм»[124], по вопросам пролетарской политики обращаю ваше внимание на другую работу: «Классовая борьба пролетариата»[125]. Обе книги описывают развитие и научное обоснование тактики, которой я следовал, когда участвовал в деятельности петербургского Совета рабочих депутатов и русской социал-демократии.