Вопрос о том, кто виноват в войне, вряд ли когда-нибудь будет решен окончательно. Дипломаты тех лет производят впечатление толпы людей, стоящих перед бездной, толкающих друг друга и шарахающихся. Не подлежит сомнению, что, прими Сербия австрийский ультиматум[117], это никак не смягчило бы дипломатические конфликты крупных держав, а только обострило бы их. Строгое выполнение этого ультиматума изменило бы соотношение сил на Ближнем Востоке. После Балканской войны[118] силы Антанты стали безраздельными хозяевами положения в регионе и делали что хотели, как у себя дома. Подчинение Сербии Австрией снова повысило бы шансы Австрии и Германии. Если бы военное столкновение двух групп великих держав удалось отложить, его бы все равно не удалось избежать. Напротив, подавленный в последний момент конфликт скорее бы развязал шовинистские настроения. Совершенно очевидно также, что отложенное начало войны сыграло бы на руку силам Антанты, увеличивших бы свои запасы вооружений. Турцию они бы очень быстро подчинили себе, да так, что она уже не высвободилась бы в случае войны, к тому же к началу войны на их стороне, скорее всего, уже были бы Италия и Румыния.

Германские империалисты могли бы постоянно оправдываться аргументом, что лучше выиграть войну, которую развязал сам, чем проиграть ту войну, что навязали тебе.

Как бы то ни было, мир с Центральными державами при условии восстановления статус-кво был возможен уже в первые месяцы войны после отступления на Марне[119]. Однако силы Антанты непременно хотели наголову разбить германскую армию. Вдобавок ко всему душевный подъем еще был слишком велик, а милитаристские иллюзии Антанты еще слишком завышены, хотя война уже и на тот момент достаточно убедительно показала, с какими жертвами она связана. Когда русские войска были отброшены за Вислу и военное положение изменилось в пользу Германии[120], мир все еще был возможен при условии восстановления статус-кво. Власти Антанты, однако, не хотели думать о мире и все более и более вооружались, втягивая все новые страны в войну и находя все новые средства для разгрома Центральных держав. Поскольку они были не в состоянии прорвать Германский фронт, то прибегли к сатанинскому средству оказать давление на Германию, отрезав пути доставки продовольствия. Как прилежные последователи лордов, сгонявших крестьян с их исконных земель ради новых пастбищ, вытеснившие миллионы ирландцев голодом с их родины, английские империалисты принудили своих союзников и, под угрозой расправы, вассалов Англии присоединиться к продуктовому эмбарго в надежде на то, что страдания женщин и детей принудят немецкую нацию отказаться от суверенитета[121].

Но чем мощнее и ужаснее были гигантские силы, брошенные против Германии, тем сильнее было сопротивление немецкого народа, постоянно использующего военное положение в свою пользу. Тем не менее Германия первой предложила мир и долгое время была готова заключить его на основе восстановления status quo ante bellum[122]. И что в результате? Попытки Германии вступить в мирные переговоры были восприняты как признак слабости. Над Германией глумились, считали дни, когда запас хлеба закончится и заставит Германию сдаться. Против Германии поднимали все новые массы людей. Ее жгли железом и огнем, заставляя снова и снова подниматься на бой. Англия, властительница мира, мобилизовала весь мир против Германии и заставила Германию победить весь мир.

Милитаристские планы большевиков нелепы не только сами по себе, но и по той причине, что возникли в тот момент, когда все уже было решено.

К началу войны пришлось считаться с возможным ходом событий, но сейчас остается лишь одно – взглянуть на результаты войны.

Победе Германии и ее союзников больше нельзя помешать. Агония Антанты еще может вызвать страшные жертвы с обеих сторон, но продолжение войны изменит ее исход лишь в пользу Германии. Хорошо это или плохо, как к этому относиться – это другой вопрос, но предмет мечтаний поглощен свершившимся фактом. Если уж не удалось прорвать немецкий Западный фронт при наличии в рядах войск союзников огромной массы русских на протяжении всей восточной границы и итальянской армии, стоящей на вершинах Альп, то сейчас о прорыве фронта не может быть и речи. Даже американцы уже не смогли бы помочь. Американская помощь была самой мощной, когда Соединенные Штаты снабдили Англию и Россию оружием и боеприпасами. Американская промышленность опаснее американских войск. Американская армия не может заместить русский фронт. Мощный приток американских войск будет для сил Антанты лишь балластом, потому что уже сейчас им нечем кормить население. Лучше бы американцы вместо солдат и снарядов прислали хлеб и сало. Но и это не поможет. Можно все что угодно думать о немецком подводном флоте, но не подлежит сомнению, что англичанам не удалось ни защититься от него, ни даже компенсировать его влияние и он упорно продолжает разрушать океанские связи Англии. Снабжение же Германии продовольствием должно, наоборот, налаживаться. Хлеб и другие продукты питания Германия будет получать из Украины и Румынии, из Болгарии, с распаханных полей Македонии. Возможно, Австро-Венгрия расширит свои посевные площади. При таких обстоятельствах можно с уверенностью утверждать, что, если власти Антанты не заключат мир добровольно, Германия будет диктовать им условия этого мира. Вопрос только в том, английская или итальянская армия будет уничтожена первой.