— Я сразу же тебе позвоню, когда вернусь, — напрощание сказал Антон. — Ты не волнуйся, отдыхай пока, по городу погуляй.

Синяя «тойота» стояла в безлюдном переулке с погашеннымифарами. Крепкий светловолосый, спортивного вида мужчина в кроссовках подошел,неслышно ступая, и стукнул легонько в затемненное боковое стекло. Дверцаоткрылась, мужчина поместился на переднем сиденье и расстегнул куртку.

— Ну? — Женщина сняла темные очки, взяла холенойрукой сигарету, повернулась к нему.

Он расценил ее жест, как просьбу прикурить и вытащил изкармана «Ронсон». Женщина нетерпеливо отмахнулась, и тогда он сказал слишкомсамоуверенно:

— По-моему, ложная тревога. Она ничего не знает.

— Вот как? — Женщина мигом распознала в голосе этунарочитость и напряглась:

— Тогда о чем ты разговаривал с ней целых три дня?

— О том, как она в детстве обстригла усы кошке, как втретьем классе мальчишки закинули ее портфель на крышу двухэтажного дома, а ейбыло стыдно позвать на помощь и она полезла на обледенелую крышу сама.Свалилась в сугроб и ничего себе не повредила…

— Ты что, издеваешься надо мной? — Она прикурилаот собственной зажигалки, выпустила дым ему в лицо и нервным жестом поправилатемные волосы.

— Никак нет! — дурашливо гаркнул он и сделал вид,что собирается вытянуть руки по швам.

Женщина посмотрела на него долгим пристальным взглядом, и ониспугался, что она ткнет ему в лицо горящей сигаретой.

— У нее ничего нет, ничего конкретного.

Она просто волнуется, что сестра не пишет, вот и все. Хочетее найти — кому же неохота побывать во Франции у богатой сестры?

— Родственники в нашем деле очень мешают… — задумчивопробормотала женщина.

— Ты имеешь в виду именно эту девушку? — Противволи в его голосе прозвучал испуг.

— А что — тебе ее жалко? — насмешливо прищуриласьженщина.

Его глаза из светло-серых стали совсем темными, он ответилтвердо:

— Я считаю, что экстренные меры должны быть полностью оправданными.В данном случае, я не вижу, отчего бы просто не оставить ее в покое. Черезнекоторое время она прекратит бесплодные попытки и успокоится, возможно, дажеуедет в свою Тьмутаракань.

— Как знать… Слишком хорошо все складывалось впоследнее время, ни одного прокола. Любая операция разваливается от пустяка… —Она докурила сигарету и выбросила окурок в окно. — Ты ручаешься, что завремя твоего отсутствия она не будет ничего предпринимать?

— Она будет сидеть дома и мечтать о своем сероглазомкороле! — фыркнул он. — Больше в голове у нее сейчас нет никакихмыслей. Вот если бы ты позволила затащить ее в постель…

— С этим не стоит торопиться, — сухо заметилаженщина и рывком тронула «тойоту» с места.

— Я пошутил. — Он попытался погладить ее по плечу.

Плечо было такое же равнодушное, как и ее голос.

— Я высажу тебя у метро! — бросила она, неповорачивая головы, и снова поправила волосы.

«Стерва!» — подумал он, глядя на нее искоса.

Первый день Рита посвятила домашнему хозяйству. На второйдень в голову полезли разные мысли.

Почему она спрятала подальше фотографии и последнееМаринкино письмо? Почему не показала их Антону в первую же встречу? Не потомули, что не хотела привлекать его внимание к бывшей жене и ее проблемам? Илипотому, что убедила себя в том, что Антон не может ей помочь? Он действительноничего не знал, даже о том, что Маринка уехала. Но если поставить перед нимзадачу найти Маринку, возможно, он эту задачу решит. Так не потому ли Рита нерассказала ему о своих подозрениях, что не хочет теперь искать Маринку?

— Но это ужасно! — сказала Рита вслух.

— С кем ты там разговариваешь? — немедленнооткликнулся Сережка. — Обедать-то мы будем сегодня? Или ты в ресторане навсю жизнь наелась? Кстати, с кем ты ходишь по ресторанам?

— Это не важно, — улыбнулась Рита, — ты всеравно его не знаешь.

Она не говорила племяннику, что встречается с бывшим мужемего матери, этого еще только не хватало!

— Сережка, — взмолилась Рита, увидев, чтоплемянник уплел уже две котлеты с тушеными овощами и потянулся за третьей, —мне нужно очень серьезно с тобой поговорить!

— Поесть спокойно не даст! — заворчалСережка. — Тебе котлеты, что ли, жалко?

— Милый мой, ешь что хочешь и сколько хочешь, толькопомоги мне! Войди в положение!

— Ну что еще случилось? — Он отложил вилку исердито поглядел на Риту. — Почему ты сама не ешь?

— Не до еды мне! — отмахнулась Рита. — Как тыне понимаешь, что история с твоей матерью очень серьезна? Ведь они пропали, иникто не знает, куда они делись. Скажи честно, если отбросить обиду, которую тытак тщательно лелеешь, неужели ты веришь, что мама могла так поступить? Ненайти времени, чтобы написать сыну?

— Она написала…

— Ты уверен, что тебе? Обращение в письме было: «моидорогие»… Кого она имела в виду? И ты уверен, что это она сама написала письмо?Одна фраза «У Леночки все в порядке» чего стоит!

— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, —нахмурился Сережка.

Рита выложила перед ним на стол обе фотографии и объяснилаему наскоро, в чем заключаются ее подозрения: про ожог и невставленный зуб.

— Сережка, ты мать знаешь лучше меня, ответь — похоже,чтобы она так себя вела? Письмо это и вообще…

— Вообще-то нет, — признался Сергей, — но ядумал, что за границей…

— Ну, обалдела в первое время там от впечатлений, нумесяц, ну два, а после-то…

— Может, ты и права, а только что ты конкретно от меняхочешь? — спросил наконец Сережка.

— Вспомни, может быть, остались какие-то документынасчет того агентства?

Видя, что он отрицательно качает головой, Рита заторопилась:

— Может, ты слышал обрывки разговоров, может, она потелефону с кем-то говорила, напряги память, дай мне ниточку! Откуда она вообщевзяла адрес того агентства?

— Вспомнил! — вдруг заорал Сережка. — Ее в тоагентство подруга привела, Катерина.

Они на бензоколонке вместе работали, вместе их и уволили. Унее тоже мальчик маленький, они тут бывали. Катерина тоже за границу уехала ссыном, нашли ей кого-то в том агентстве.

— Так — Рита посмотрела на племянника блестящими отвозбуждения глазами. — Фамилия есть у этой Катерины?

Сережка наморщил лоб.