— Постой, ты ждешь кого-нибудь? — встревоженноспросила Маргарита, но в трубке уже раздавались короткие гудки.

Она сама удивилась своему беспокойству: ну мало ли кто могприйти к Татьяне? Ведь не ночью, а утром. Что может с ней случиться?

Но Рите не давала покоя странная история, рассказанная вчераТатьяной. Ведь она звонила в агентство, и именно оттуда пришел подозрительныйСергей Сергеевич Сидоров, чтобы взять деньги. Ясно, что он задумалмошенничество, даже не слишком осторожная Татьяна это сразу поняла. Что же этоза агентство, в котором работают жулики?

Прошло пять минут, десять, Татьяна не звонила. Тогда Ритасама набрала ее номер. Длинные гудки раздавались один за другим, но трубкуникто не снимал. Куда она подевалась?

Срочно куда-то ушла? Вчера она бормотала про какое-тособеседование по поводу работы. Но она завтракала, причем наверняка в своемзатрапезном халате. Чтобы собраться и уйти из дому, даже если поторопиться,бросить завтрак и забыть про Риту, такой женщине, как Татьяна, понадобитсяочень много времени. Это у работающей женщины все рассчитано по минутам, Ритазнает по себе. Десять минут — душ, десять минут — завтрак (чашка растворимогокофе и бутерброд), пятнадцать минут на макияж, а за оставшиеся пять минут нужноодеться и запереть квартиру. Рита умудрялась собраться на работу за сорокминут. Но такое не для Татьяны, это достигается долгой тренировкой.

Рита волновалась и ругала себя за это. Хорошо бы скем-нибудь посоветоваться. Но кто может посоветовать что-то дельное, кромеАнтона? А его нет. И потом, не может же она, как маленькая девочка, бежать кнему с рассказом о какой-то незнакомой Татьяне, которая не отвечает нателефонные звонки. Для того, чтобы он хоть что-то понял, нужно рассказывать емуи про невставленный зуб, и про незаживший ожог, предъявлять фотографии ипоследнее Маринкино письмо…

В конце концов, еще раз набрав номер Татьяны, Риты махнуларукой на все разумные соображения и поехала к ней домой. Ну в крайнем случае«поцелует» дверной замок и вернется обратно.

Однако нервы были на пределе, так что пришлось взятьчастника — сил не было тащиться на метро.

Через десять минут она уже поднималась по лестнице к нужнойквартире. Одним духом взбежав на четвертый этаж, Рита нажала кнопку звонка.Никто на звонок не вышел, да и сам звонок звучал так, как звучит он только впустой квартире. Казалось бы, что меняется в отсутствие хозяев? Но звук становитсясовсем другим.

Ну и что теперь делать? Если Татьяна не подходила ктелефону, то к дверям она тоже не подойдет. И какого, спрашивается, черта Ританеслась сюда? С тех пор как приехала в Петербург, у нее явно расшатались нервыи с головой плохо… Очевидно, так влияет на провинциалов большой город.

Подумав так, Рита злобно пнула дверь ногой, и дверь послушноприоткрылась. Удивленная и испуганная, Рита открыла дверь пошире и заглянула вквартиру.

Внутри было пусто и тихо.., впрочем, не совсем тихо. Откуда-тораздавался звук льющейся воды. Рита вошла в квартиру, прикрыла за собой дверьи, опасливо озираясь по сторонам, пошла вперед. Она несколько раз окликнулаТатьяну, пока не сообразила, что это глупо — твердить полушепотом «Таня,Таня…».

Безотчетный страх не позволял ей громко говорить, дажекаблуками она старалась не стучать, шла на цыпочках. Она заглянула в комнату,там никого не было и царил относительный порядок. Рита двигалась в направленииединственного звука. Как нетрудно было догадаться, шум льющейся воды доносилсяиз ванной. Рита взялась за ручку, но долго не могла решиться открыть дверь. Ейбыло дико страшно.

«Нужно взять себя в руки и открыть дверь или бежать отсюданемедленно», — мысленно сказала она и нажала на ручку.

Свет был включен. Вода из открытого крана лилась в раковину.

«Ну и что, Татьяна куда-то ушла и забыла закрыть воду…Соседей не залило, скандала не будет…»

Рита закрутила краны и оглянулась в поисках полотенца, чтобывытереть руки. Сама ванна была задернута плотной клеенчатой занавеской, и этазанавеска притягивала к себе Ритин взгляд, доводя ее до полуобморочногосостояния. Она уговаривала себя успокоиться, пытаясь дать всему обычныеобъяснения: забыла, торопилась…

Так торопилась, что не выключила воду?

Так торопилась, что не закрыла входную дверь?

Маразм!

Рита резким движением отдернула занавеску. И едва незакричала.

В ванне, до половины заполненной водой, лежала Татьяна. Ееглаза, широко раскрытые, пустые, смотрели в потолок. Волосы расплылись в водетемным облаком… Впрочем, то, чем была наполнена ванна, только с большойнатяжкой можно было назвать водой. Темно-розовая жидкость напоминала густоразведенную марганцовку, но Рита не обольщалась: ванна была наполнена кровьюпополам с водой. Против воли Рита представила, как Татьяна лежит в ванне икровь понемногу вытекает из ее разрезанных вен…

Ой, не сходится! Неужели Татьяна могла перерезать себе вены,как свихнувшаяся от неразделенной любви девчонка? И девчонки-то теперь редкотак делают, разве что наколются дерьмом каким-нибудь…

Конечно, у Татьяны сейчас был не самый лучший период вжизни, но до края, по наблюдению Риты, явно не дошло. К тому же где-то, вкаких-то Торошковичах, ждет маму шустрый косоглазенький Маратик… Какая матьоставит ребенка на произвол судьбы?

И в конце концов, еще сорок минут назад Татьяна спокойножевала бутерброд. Что такое могло случиться, что она взяла и перерезала себевены?

Рита прислушалась к себе. С ней-то самой что происходит?Только что она в ужасе стояла перед этой чертовой занавеской и боялась ееотдернуть, а теперь смотрит на труп женщины, с которой разговаривала вчера подушам, и спокойно обдумывает вероятность ее самоубийства? Видимо, пережитый еютолько что страх включил какой-то защитный механизм психики, она «отбоялась»заранее, и теперь страх спрятался куда-то в глубину ее сознания. Кроме того,тихо пробираясь по пустой квартире на шум льющейся воды и стоя перед задернутойзанавеской, в глубине души она уже догадывалась, точнее, твердо знала, что онатам увидит.

Но тогда надо честно признаться самой себе: точно так жетвердо она знает, что Татьяна убита. Незачем пытаться лукавить с самой собой.

Рита наклонилась над мертвой женщиной.

Лицо Татьяны было очень бледно, но оно казалось скореерастерянным и удивленным, чем испуганным.

«Ко мне кто-то пришел, — оказала она потелефону, — звонят в дверь».

Рита попыталась предостеречь ее, спросила, ждала ли Татьянакого-нибудь, но та уже не слушала ее, повесив трубку, она пошла открывать дверь— легкомысленная, самоуверенная, ожидающая от жизни мелких пакостей, ноубежденная, что ничего серьезного с ней не может случиться…

Она пошла открывать дверь и впустила в квартиру своегоубийцу.