— Кто вы такие?

— Это мистер Джозеф Роудс, — пояснила молодая женщина,все-таки по-русски она говорила с ощутимым акцентом, — он прилетел изВашингтона. А я его переводчик.

— А у переводчика есть имя? — насмешливо осведомился Дронго.

— Да, конечно, — смутилась женщина, — меня зовут Сигрид.

— И что вы хотите, Сигрид?

— Мистер Роудс хочет с вами переговорить.

Дронго посмотрел в воспаленные глаза стоявшего перед нимчеловека. И прочитал в них нечто такое, что не позволяло больше шутить либодержать этих людей на пороге квартиры. Он распахнул дверь и сказалпо-английски:

— Проходите. Надеюсь, эти молодые люди внизу не станутломиться ко мне в дом?

Роудс повернулся и махнул рукой.

— Подождите внизу, в машине, — резко сказал он.

Это был уверенный голос человека, привыкшего распоряжаться.Дронго обратил на это внимание.

Роудс и его спутница прошли в столовую по коридору,заставленному полками с книгами. Гости обратили внимание, что книги были нанескольких языках, однако больше всего на русском и английском. В столовойпришедшие удобно расположились в глубоких креслах. Дронго принес бутылкухорошего французского коньяка и набор шоколадных конфет. Прошел на кухню,поставил чайник, глянул в небольшое зеркало, висевшее в коридоре, и, оставшисьнедовольным своей несколько помятой физиономией, вышел к гостям. Он уселся надиване, напротив незнакомцев, потревоживших его столь неожиданно.

— Теперь я к вашим услугам, господа, — сказал он, разливаяконьяк в небольшие фужеры.

Гость не притронулся к спиртному. Он просто внимательноследил за хозяином квартиры, словно изучая его и оценивая его возможности/ Этобыло настолько очевидно, что Дронго, усмехнувшись, сказал:

— Так обычно разглядывают на базаре лошадей при покупке.

Роудс смутился. Отвел глаза. Резкие черты его лица несмягчились.

— Вы так хорошо говорите по-английски, — удовлетворенносказала Сигрид, — вам не нужен переводчик.

— Вы правы. Мистер Роудс, очевидно, хотел со мнойпознакомиться, чтобы сообщить нечто важное. И я рискну даже предположить, неочень приятное для него.

Хмурый взгляд Роудса не обещал ничего хорошего. Изумленнаяженщина посмотрела на Дронго:

— С чего вы взяли?

— Мне так кажется.

Женщина взглянула на своего спутника. Она заколебалась, нерешаясь перевести слова хозяина дома.

— Мистер Роудс, — Дронго смотрел в глаза незваному гостю, —я не фокусник и не астролог. Если вы приехали получить какую-то консультацию, ямогу сделать все, что сделал бы любой человек. Если зачем-то другим, извините.Это не по моей части.

Роудс заколебался. Вздохнул. Потом достал из кармана пачкусигарет «Картье», очень дорогую зажигалку.

— Здесь можно курить? — спросил он, и Дронго кивнул ему.

Роудс судорожно достал сигарету и несколько раз щелкнулзажигалкой.

Очевидно, он раньше не курил, так как обращался с зажигалкойсовсем не как заядлый курильщик. Дронго обратил внимание и на этот штрих.

— Мне рекомендовали обратиться к вам, мистер… — он не сталназывать его имени, — мне просто сказали, что есть человек, способный решатьнекоторые вопросы достаточно нетрадиционным способом именно здесь. И я решилнайти вас.

— Кто вам сказал?

Роудс затянулся. Потом ответил:

— У меня есть связи. В Вашингтоне, в Пентагоне, в Лэнгли.Мне посоветовали обратиться именно к вам, уверяя, что вы лучший изэкспертов-аналитиков в странах СНГ. Один из наших общих знакомых, мистер ПьерДюнуа, помог мне найти вас. Думаю, вы его помните.

— Прекрасно помню, — кивнул Дронго.

Он не стал говорить, что Дюнуа практически спас ему жизнь ввосемьдесят восьмом году, когда его тяжело ранили в Нью-Йорке. Он тогда заменилсиделку и врачей, бережно выхаживая своего друга.

Роудс достал из кармана письмо, протянул Дронго. Тот раскрылконверт, достал листок.

«Дорогой друг, — писал Дюнуа, — я рад и горжусь твоимиуспехами, о которых иногда мы слышим и у нас, за океаном. Сенатор Джозеф Роудспережил страшную трагедию. Думаю, что ты мог бы хоть как-то помочь ему. Тылучше всех подходишь для этой работы.

С уважением и любовью к тебе твой Пьер Дюнуа».

Дронго дочитал письмо. Положил бумагу и конверт на столик. Иподнял глаза на гостя.

— Что у вас случилось? — спросил, уже понимая, что все егодогадки были верными.

В ответ Роудс опустил голову. Потом с силой раздавилсигаретный окурок в пепельнице. Тяжело вздохнул и, глядя в глаза Дронго,сказал:

— Дело в том, что я полгода назад потерял свою старшую дочь.Потерял ее в Москве. Никто не сумел объяснить мне, что здесь произошло и какона погибла.

Вразумительного ответа я не получил до сих пор. А мне нужнознать, как все случилось. Именно поэтому я здесь. И именно поэтому вы мне такнужны, мистер Дронго. Я хочу знать, как и из-за чего погибла моя дочь. Хотя быдля того, чтобы отомстить. И еще одно немаловажное обстоятельство. У менярастет младшая дочь. И я должен защитить себя от повторения подобных трагедий.Вы понимаете мои мотивы?

— Рассказывайте, — выдохнул Дронго, — я вас слушаю.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он посмотрел настоявший слева от него аппарат, словно решая, стоит ли вообще прикасаться ктелефону. И только когда раздался пятый звонок, он наконец включил магнитофон,подсоединенный к аппарату, и поднял трубку.

— Господин Леонтьев? — спросил незнакомый голос. Каждый раз— незнакомый голос, как будто звонивших был целый легион. Или они набиралидобровольцев садистов?

— Что вам нужно? — устало спросил он. Кажется, за эти дни оннаучился чувствовать, когда именно они позвонят, и безошибочно угадывать тех,кого он больше всего опасался.

— Вы должны были решить, — напомнил незнакомец, — мы ждемуже достаточно долго.

— Я помню, — торопливо сказал хозяин кабинета, — но это нетак просто, как вам кажется. Я должен продумать варианты.

— Вы говорите о них уже вторую неделю. Мы не можем столькождать. Нам нужно ваше согласие. И как можно быстрее.

— Я еще не готов, — пробормотал он, уже не думая, какимобразом сумеет оправдаться.

— Это не оправдание, — жестко заметил очередной незнакомец.