— Тор уже там, — сообщил он как-то грустно. —Изучает меню. Там перемены, перемены…

— Нам нужны не такие перемены, — сказал Крыловзначительно.

— Это не скажешь Тору, — ответил мягкоГаврилов. — Он теперь не просто любит пожрать и выпить…

— А что еще?

— Обожает пожрать и выпить!.. Во все другие перемены,кроме перемены блюд, уже не верит.

— Как там с местами?

— Похоже, у нашей кафешки трудные дни. Во всем залетолько одна парочка…

— Да черт с ними, чужими кризисами! Нам же лучше, небудет тесно.

Короткий коридор вывел мимо туалета в полуподвальный зал. Задальним столом молодой парень боксеристо-братковского вида и девушка беседовалисерьезно и приглушенно, словно затевали убийство. Парень в ветхой рубашке,спина протерта до дыр, торчат нити, шорты тоже как будто вытащил из мусорногоящика. Девушка так и вовсе непривычно опрятная и пристойная. По крайней мере еекрупная грудь прикрыта. А шортики все-таки шортики, а не постельные трусики.

Крылов остановился на ступеньках, плотоядно потер ладони.

— Не пришлось отстегивать за предварительный заказ!..Валя, нам пивка. Лучше светлого. Да-да, для начала светлого.

За огромным столом с тремя кружками пива расположилсякрупный шкаф с огненно-рыжей головой, широкий в плечах, а волосатые, как угориллы, руки лежали на столе, ревниво охватив кольцом кружки с пивом.

Заслышав шаги, повернулся, встал, раскидывая лапы, что вразмахе выглядели еще длиннее и толще. На толстых губах лопались пузырькипивной пены.

— Сколько зим! — проревел он так, что зябкозазвенели стекла.

— Всего одна, — ответил Крылов.

Пришлось дать себя обнять, только дыхание задержал, у Торасила медвежья, спросил:

— А где остальные? В конце пути одни герои спощербленными мечами?

— И окровавленными, — согласился Тор. —Сладкой плотью врага.

— Просто опаздывают, — объяснил Гавриловсерьезно. — Там пара новичков, что не знают дорогу. Договорилисьвстретиться у вокзала. Ласьков приведет, как гусей.

Тор широким жестом двинул по столу в их сторону две кружки.Пена еще на три пальца, плотная, тяжелая, сползает по стенкам медленнее, чемдвижется ледник. Крылов жадно ухватил сразу два тяжелых запотевших от холодадрагоценных сосуда, вот она, живая вода, припал, как конь после долгой скачки.Тор поверх голов Крылова и Гаврилова делал Валентине, молоденькой хозяйке кафе,отчаянные знаки: мол, ты же видишь, эти варвары отобрали, восполни потерю, а токончусь…

Гаврилов заказал лимонад, пил интеллигентно, мелкимиглотками. Его лицо оставалось таким же серьезным, а глаза — вопрошающими.

В раскалившейся глотке Крылова шипело, оттуда вырывалиськлубы пара, но он заливал и заливал холодное восхитительное пиво, пока кружкане задралась донышком, а на губы не сползли волны пены.

Кружки они с Тором опустили одновременно, синхронноповернули головы в сторону кухни, почему так медленно несут, где заказанноепиво, и тут за спиной раздались быстрые шаги.

Черный Принц шел в их сторону злой, как кобра. Даже галстуксдвинулся, что для него большее нарушение, чем для некоторых явиться голым вцерковь. Но сейчас галстук сдвинулся, хотя во всем остальном Принц как принц:единственный из всех корчмовцев является в костюме, носки всегда в цвет галстуку,всегда только что от парикмахера, холоден и вежлив, настоящий светловолосый иголубоглазый ариец…

— Ублюдки! — процедил он с ненавистью вместо«здравствуйте». — В Большом Кремлевском дворце!!! Надо же, а?В Большом Кремлевском!

Крылов указал на стул рядом, но Черный Принц обошел стол исел напротив.

— Да что случилось? — спросил Крылов.

— Сегодня рекламу видел, — бросил Принц сгоречью. — «Девятого и десятого мая в Большом Кремлевском дворце состоитсябольшое шоу сексменьшинств…» Не запомнил, то ли мазохистов, то лиэксгибиционистов… Это в День Победы, а? И после этого наши политики, что такоепозволяют, еще хотят, чтобы к Кремлю относились с таким же почтением, как кБукингемскому дворцу?.. Мать-перемать! Как в этот краткий миг понимаю этихсволочей, что стонут: «Угораздило же меня с моим умом и талантом родиться вРоссии»! Хоть и таланта нет, но уже стыдно быть русским. Не хочу быть русским!

— Давай сделаем обрезание, — предложил Крылов.

— И евреем не хочу, — отрезал Принц.

— Я имел в виду ислам…

— И мусульманином. И негром или японцем не хочу. Как инемцем или всякими прочими шведами. Сам не знаю, кем хочу, но зато точно знаю,кем не хочу. Русским быть не хочу!!!

Все трое промолчали, уже не зная, что сказать. Это ж надотак страну довести, чтобы даже Черный Принц, который за русскость готов глоткирвать, вдруг так заговорил…

Валентина вышла из-за стойки неспешно, милая и чистенькая,работящая такая неизбалованная провинциалочка.

— Что-то еще заказывать будете?

Глаза Крылова стали маслеными. Потер ладони, сказалвкрадчиво:

— Валюша, ты нам, пожалуйста, принеси, как было впрошлую годовщину Корчмы… Ну, таких же крупных раков. Мы тогда раззвонили отаких раках по всему Интернету. Странно, что здесь нет давки… Правда, Интернетпока что не у каждого любителя пива. А пиво… с пивом проще. Мне — темное,а остальным разрешаю заказать самим. К нам еще подойдут, так что тебе сегоднябудет весело.

Она посмотрела с сомнением. Хорошенькая, но одетая скромно,явно побаивалась тех, кому слишком весело. В кафе-мороженых и прочихбезалкогольных местах официантки все чаще рискуют ходить обнаженными до пояса,а то и вовсе, вовсе. Но здесь опасное и коварное пиво, иные от него хмелеюттак, что даже в монашеском одеянии не спастись от назойливого внимания.

Через полуподвальное окно хорошо видно залитую солнцемширокую улицу. По той стороне идет группа молодых парней, ни одной женщины.Постепенно сдвигаются к бровке, заранее высматривают щель в потоке машин. Воглаве как авианосец двигается Журавлев. Когда он ступил на бордюр, бетонныйблок заметно вмялся в расплавленный асфальт.

Крылов сказал довольно:

— Казацкому роду нет переводу… Кто-то ушел в буддизьм,кто-то вовсе женился, но вон трое новеньких. Интересно, кто из них Откин.

— Наверное, рыжий, — предположил Тор. — Мордаехидная. И шустрый больно. Весь как мессаги…

Крылов промолчал, потому что, когда первый раз собирались наневиртуальную встречу, тоже все поражались несовпадению. Его, к примеру, всепочему-то представляли чернявым остроносым субъектом, злым и раздражительным, сжелтым нервным лицом, ядовитым, суетливым, а встретили накачанного бодроготолстячка, с румянцем во всю щеку, рыжего, веселого, хохочущего, любителя пиваи женщин: любых, только побольше, побольше. Тор, напротив, настоящий Тор, каквсе и представляли: рыжий, огромный и могучий, бог грома и молнии, воинскихзабав, старший сын Одина. При взгляде на него, еще не услышав его ника,невольно ищешь взглядом знаменитый летающий молот, а когда услышишь, что этогогиганта зовут Тор, снова смотришь, где же все-таки этот чертов молот.