– Спасибо, Джереми. Но ты ведь сюда пришел не хвалитьмой наряд.

Он отошел от двери, ухоженными пальцами провел по краю моегостола.

– У меня там две женщины в офисе, – сказалон. – Хотят быть клиентками.

– Хотят? – переспросила я.

Он повернулся, оперся на стол, скрестив руки на груди. Точнотак встал, как я у окна, – бессознательно или намеренно, хотя я не знаю,зачем бы.

– Обычно мы разводами не занимаемся, – сказалДжереми.

Я сделала большие глаза и отодвинулась от окна:

– Вводная лекция для нового работника, Джереми:"Детективное агентство Грея никогда, ни за что, ни при какихобстоятельствах не занимается разводами".

– Да знаю, знаю, – отозвался он.

Отойдя от стола, он подошел ко мне и тоже уставился за окно,в туман. И выглядел тоже не слишком радостным.

Я прислонилась спиной к стеклу, чтобы лучше видеть его лицо.

– Так зачем ты нарушаешь свое главное правило, Джереми?Он мотнул головой, не глядя на меня.

– Пойди посмотри на них, Мерри. Доверяю тебе судить. Еслиты скажешь, что мы этим заниматься не будем, то мы не будем. Только я думаю, утебя будет то же чувство, что у меня.

Я взяла его за плечо:

– И какое же у тебя чувство, начальник? Кроме тревоги?

Я провела ладонью вниз по его руке, и он посмотрел на меня.

Глаза его стали темно-серыми от злости, как сгоревшие угли.

– Пойди посмотри на них, Мерри. Если ты разозлишься,как я, то мы этого гада прищучим.

Я сжала пальцы на его руке:

– Джереми, спокойнее. Обычное разводное дело.

– А если я тебе скажу, что это покушение на убийство?

Голос звучал очень спокойно, по-деловому и никак негармонировал с пристальностью взгляда, с напряженной дрожью руки.

Я отодвинулась:

– Покушение на убийство? Что ты имеешь в виду?

– Мерзейшее из всех смертельных заклинаний, что бывалив моем кабинете.

– Муж пытается ее убить?

– Кто-то пытается, и жена говорит, что это муж.Любовница с ней согласна.

Я заморгала:

– То есть ты хочешь сказать, что у тебя в кабинетесидят и жена, и любовница?

Он кивнул и даже, несмотря на обуревавший его гнев, не могне улыбнуться.

Я улыбнулась в ответ:

– М-да, нечто совсем новое.

Он взял меня за руку:

– Это было бы новое, даже если бы мы занимались разводами.

Большим пальцем он поглаживал мои пальцы. Нервничал, иначебы так надолго мою руку не задержал. Успокоительная гимнастика, вроде какчто-то вертеть в руках. Потом поднес мою руку к губам и обозначил на нейпоцелуй. Наверное, заметил, что проявляет нервозность. Он полыхнул белойулыбкой – лучшие коронки, которые можно купить за деньги, – и повернулся кдвери.

– Сперва ответь мне на один вопрос, Джереми.

Он оправил костюм – чуть одернул пиджак, будто тот и так несидел безупречно.

– Всегда готов.

– Почему ты так этого испугался?

Улыбка медленно погасла, лицо стало серьезным.

– Какое-то нехорошее чувство насчет всего этого, Мерри.Пророчество – не мой дар, но тут пахнет паленым.

– Так не берись. Мы не копы. Мы работаем за оченьхорошие деньги, а не ради клятвы служить и защищать.

– Ты их сейчас увидишь. Если ты после этого честноскажешь, что мы остаемся в стороне, так тому и быть.

– А откуда вдруг у меня президентское вето? На вывескеу нас написано "Грей", а не "Джентри".

– Тереза – настолько эмпат, что никому не можетотказать. Роан слишком мягкосердечен, чтобы прогнать плачущих женщин. – Оноправил сизовато-серый галстук, погладил бриллиантовую булавку. –Остальные – отличные работники, но решения принимать им не по зубам. Остаешьсяты.

Я всмотрелась в его глаза, стараясь проникнуть за пеленугнева и тревоги, прочесть, что там у него в голове.

– Ты – не эмпат, не мягкосердечный и отлично умеешьпринимать решения. Что мешает тебе принять и это?

– То, что, если мы их отправим, им идти больше некуда.Не получат помощи в нашем офисе – обе они покойницы.

Я смотрела на него, наконец-то поняв.

– Ты знаешь, что нам надо держаться в стороне, но неможешь заставить себя сказать это им. Не можешь заставить себя осудить их насмерть.

– Да, – кивнул он.

– И почему ты думаешь, что смогу я, если не можешь ты?

– Надеюсь, что хоть у одного из нас хватит здравогосмысла не быть таким дураком.

– Я не допущу, чтобы вы все погибли ради чужих,Джереми, так что будь готов оставаться в стороне.

Даже я сама услышала, как холодно и жестко звучит мой голос.

Он снова улыбнулся:

– Узнаю нашу маленькую хладнокровную стерву.

Я пошла к двери, покачав головой.

– Вот поэтому ты меня и любишь, Джереми. За то, чтоможешь рассчитывать: я не дрогну.

И я вышла в коридор в полной уверенности, что сейчас этихбаб сплавлю. Послужу стеной, защищающей нас от благих намерений Джереми. ВидитБогиня, случалось мне ошибаться, но редко когда так крупно, как предстоялосейчас.

Почему-то я думала, что сразу пойму, кто из них жена, а кто– любовница, с первого взгляда. Но с этого самого первого взгляда я увиделадвух симпатичных женщин, одетых неформально, как две подружки, собравшиесяпошляться по магазинам и позавтракать в ресторане. Одна была маленькая, хотя нанесколько дюймов выше меня или Джереми. Светлые волосы до плеч, небрежныекудряшки явно натуральные – она ничего особенного с ними сегодня не делала.Обыкновенная симпатичная девица, только большую часть лица занимали необычайносиние глаза. Густые черные брови дугой, бахрома темных ресниц очень эффектнообрамляет глаза, хотя цвет бровей вызывает сомнение в натуральности цветаволос. Косметики на ней не было, но как-то ей удавалось выглядеть оченьхорошенькой – эфирно и притом весьма естественно. Чуть косметики и трудов –будет сногсшибательная женщина. Да нет, косметики и более подходящей одеждыбудет мало.

Она сжалась в кресле для клиентов, ссутулила плечи, будтождала удара. Прекрасные глаза смотрели на меня, не мигая, как у оленя в светефар, будто ей было не под силу предотвратить то, что сейчас случится, аслучится что-то очень плохое.