Лис в ответ лучезарно улыбался — у него был настоящий талант доводить людей до приступов плохо контролируемого бешенства, но в то же время он тонко чувствовал черту, за которую переступать не стоит, и просто добивался нужного результата. Ведь в порыве благородного, и не очень, гнева человек часто говорит лишнее…

— А я ещё и добавлю! — поддержал настоятеля Андрей Николаевич, но сын не был настроен останавливаться.

— Вот и я говорю, не надо нам другого батюшку. Вот ты, Мирра, хочешь другого батюшку?

Та с самым серьёзным видом перекрестилась:

— Чур, меня, чур, Господи!.. Мне и одного много…

Вокруг все попадали со смеха, а настоятель секунду постоял, уперев руки в бока, и укоризненно глядя на расшалившуюся молодёжь, а потом рассмеялся вместе со всеми. Такой он. Самым отпетым атеистам поможет: лидер Клана Воды верила, но чуть, скорее просто надеялась, а рыжего хлебом не корми, дай поиздеваться над религиозными культами. А измывался он мастерски, много зная о мифологии, из которой, собственно, и рождались основные течения слепой веры человечества в неизбежное чудо.

Всеобщее веселье прервал голос из динамиков, приглашающий на посадку, и шумная толпа, разделившись на четыре потока, потянулась к переходам.

Элан с Ханнеле задержались, пропуская коллег — подросшие сёстры наглухо бы закупорили проходы, тем более что они не горели энтузиазмом оказаться внутри лайнеров: стремление долететь до столицы своим ходом удалось остудить только тогда, когда родители прокрутили им в головах картинку маршрута. Далеко!

Лесавесима и Хилья нервно стригли ушами, тянули носами воздух — даже сквозь все уплотнения перехода до них доходил запах гари.

Огонь?

Последовал немой вопрос серой молнии. В широко распахнутых глазах любопытство мешалось со здоровой настороженностью.

Да, огонь. Серебряная птица, что ты видела в Океанесе, летает сама, как и ты, используя восходящие потоки воздуха, а этой нужен огонь, он движет ею.

Эволэки подбадривали своих чад, и те осторожно делали первые шаги по пассажирскому салону, получая ободряющие улыбки уже рассевшихся людей, кто-то тянул руку, поглаживая перья, и сестрички воспряли духом — раз уж люди ничуть не волнуются, то и им не о чем беспокоиться.

В хвосте сняли сразу четыре сидения, и летуньи устроились на свободном месте, а папа с мамой их пристегнули ремнями собственной разработки, охватывающими грудь. Те удерживали их на месте, и могли сослужить хорошую службу в случае ЧП на борту, при этом не давили шеи, не мешали дыханию.

Миловидная стюардесса объяснила правила поведения на борту, на что Элан толкнул Ханнеле в бок, шепнув на ухо:

— Хорошо, что в хвост сели.

— Это почему? — подозрительно спросила та.

— Быстрее откопают! — с деланным восторгом пояснил Лис.

— Ну и шуточки у тебя! — девушка сердито двинула локтем остряку под рёбра.

Огромные машины, если смотреть со стороны, всегда поднимаются в небо с достоинством, долго разгоняясь по полосе, но пассажиру часто кажется, что разбег проходит мгновенно: не успел и глазом моргнуть, а земля уже проваливается вниз, замелькали под крылом дома знакомого города. Такие высокие горы, с шапками пока не тронутых теплом ледников, оказались на расстоянии вытянутой руки, демонстрируя всем желающим красоты мира стужи и снега. А желающих было много: народ припал к иллюминаторам, даже Хилья с Лесавесимой с интересом рассматривали пейзажи.

Мы никогда так высоко и быстро не летали!

Восторг от колоссальной силы серебряной птицы переполнял их настолько, что эволэки невольно улыбались, чувствуя идущие от двойняшек волны эманаций. Лайнер сложил крылья, преодолел звуковой барьер и помчался к далёкому городу, раскинувшемуся у берега тёплого моря на другом континенте.

Тут же в салоне начались движения — люди разбрелись по компаниям, снова покатился смех, а к забившейся в «хвост» самолёта группке пожаловали гости.

— Ты чего такой грустный? — Екатерина Вячеславовна взъерошила волосы сына.

Тот и вправду был не особо весел, но попытался отшутиться:

— Я не грустный, а сосредоточенный!

— Не умеешь ты отдыхать! — укорял отец.

— Есть в кого! — парировал тот.

Истинная правда, родители были трудоголиками ещё похлеще, чем сын, а про деда вообще не стоило даже заикаться — тот и в отпуска ходил только для того, чтобы чем-то заняться, непременно важным и полезным.

Раткины с интересом рассматривали сестёр. Хоть и желали своему отпрыску нормального брака и нормальных детей, но сквозь напускную сердитость нет-нет, а прорывался неподдельный восторг и восхищение, тем более что в живую видели их впервые.

Лесавесима, перегнув шею через спинку кресла, устроила носик в ладонях эволэка, которые тот сложил лодочкой у себя на груди. Пальцы чуть трогали губы, щека едва касалась длинной мордочки. Утонув в душевном тепле, летунья заиграла цветами, не скрывая своей привязанности и любви.

Ханнеле откинула спинку, и Хилья устроила свою уже немаленькую голову на плече мамы, а та, закинув руки назад, умудрилась обнять её шею, сцепив пальцы в замок.

— Какие у них глаза необыкновенные! — Екатерина осторожно гладила прикрытые серые веки. — На фотографиях такой красоты не разглядеть!

— Внучка, ты чего, засыпаешь? — Раткин-старший подметил, что девушка уже уплывает.

— Угу, — протянула та в ответ. — Ночка удалась на славу…

Все уже знали о происшествии, и попытка проникновения в институт стала одной из самых обсуждаемых тем. Собственно, злоумышленники не целились на сам комплекс-гору, их интересовало кое-что другое.

— Дуралеи, — незло усмехнулась Ханнеле, — цветов им, видите ли, мало. Вайнаров захотели!

— Ты из-за этого так расстроился? — спросила Лиса мать, такая же рыжая, как и сын.

— Нет, — честно признался тот. — Я видел смерть врага ещё при этой жизни…

Самое печальное, что в словах не было и тени шутки. Но никто не стал особо акцентировать внимание на сказанном: эта жуткая история была прекрасно известна родителям, как и истина о том, как именно их сын убил человека… У эволэков есть свои тайны…

А что до ночного переполоха? Хоть горе-воришки и были безусыми юнцами, но в приключение с печальным финалом вляпались исключительно по собственной глупости — ведь не совсем же идиоты! Видели живую изгородь, стеной охватывающую первое защитное кольцо, и грозные предупреждения! Всем прекрасно известна система защиты ИБиСа, но каждый раз находится какая-нибудь сорвиголова, которая сумеет убедить себя (хорошо, если только себя!), что уж с ним-то ничего плохого точно не случится.

— Меня беспокоит Миненков, — Элан говорил спокойно, на лице отрешённость.

Он уже разделил собственное сознание на два потока: одно ласкалось к Лесавесиме, второе, отгородив стеной любимое дитя от негативных эмоций, вело беседу с родными.