— Да. Я случайно услышал, как Иримэль пела. И понимаю, почему Тэльво влюбился в нее. Отец, в этой девушке есть ноты изначальной песни. И Тэльво…

— Я тебя услышал, — Феанаро встал и направился к двери. — Советую лечь спать. Тебе все равно не понравится то, что ты можешь сейчас увидеть.

Штиль

— С помощью третьего и четвертого канатов можно регулировать верхний парус, а пятый, шестой и седьмой отвечают за тот, что прямо под ним.

— Я запомнил, — радостно сказал Аратэльмо, осторожно натягивая тросы.

Нельяфинвэ видел — его команда уже способна управлять кораблём без помощи Тэлери, что очень радовало. Правда, на этом хорошие новости заканчивались, поскольку никаких признаков близко расположенной суши давно не было, а ветер, последние два дня почти не наполнявший паруса, стих совсем, и корабль остановился.

В первый день это не вызывало беспокойства, капитан просто констатировал факт, сказав лишь одно слово «штиль» и пожав плечами. Но на второй день эльфы начали волноваться.

— Как долго это может продолжаться? — спросил Нельяфинвэ у капитана, предварительно убедившись, что никого рядом нет.

— Мы не выходили так далеко в море, — уклончиво ответил Тэлеро. — И никогда так сильно не зависели от парусов.

— Значит, — Феаноринг посмотрел в глаза собеседника, — нам придется браться за весла.

Капитану явно не нравилась эта идея, но если не поднимется ветер…

— Если вёсел мало, — Нельяфинвэ перевел взгляд на море, гладкое, словно поверхность зеркала, — разберём палубу. Разделимся на команды, будем грести по-очереди.

— Надеюсь, — капитан вздохнул, — до этого не дойдёт.

Майтимо снисходительно посмотрел на моряка с высоты своего роста. Как на глупца. Тэлеро отвёл взгляд.

— Распорядись, чтобы готовили вёсла, — снова отвернувшись к замершему морю, приказал Феаноринг, думая, что тем, кто идёт за Феанаро Куруфинвэ и его Клятвой, надеяться на удачу бессмысленно. Если что-то пошло не так, быстро это не закончится, и если пассивно ждать, можно дождаться смерти от жажды среди солёной, непригодной для питья бесконечности моря.

Наверное, стоит попробовать выпаривать воду, кипятя её в котлах и собирая капли в отдельные ёмкости…

— Господин Нельяфинвэ! — Аратэльмо спустился по верёвочной лестнице на палубу. — Вёсел много, разбирать палубу не нужно.

— Хорошо.

«Им просто корабль портить жалко, — подумал Майтимо. — Что мешало Тэлери все эти годы изучать кораблестроение, чтобы самим уметь создавать такие суда без помощи Майя Оссэ? Лень?»

Идеально гладкая поверхность моря отражала звёзды, не искажая. Это было потрясающе красиво и радовало бы сердце, если бы не сулило гибель.

Высшая точка безумия

События последних полутора дюжин лет многим казались нарастающей лавиной безумия, и теперь Тэлуфинвэ думал, был достигнут апогей всеобщего сумасшествия.

Оказавшись в трюме корабля отца в качестве заключённого под сражу предателя, младший Феаноринг видел смятение на лицах тех, кому пришлось выполнять роли тюремщиков для своего принца и Тэлери, с которыми только-только наладили отношения, обучились у них управлению кораблём, стали общаться почти по-дружески.

«Отец не станет казнить всех без разбора», — думал Тэлуфинвэ, сев у стены, подальше от остальных заключённых. Он сомневался, что Нолдор осмелятся связать его или наказать за разговоры с Тэлери, но проверять свои догадки желания не было.

Время тянулось медленно, неизвестность угнетала. Сын Феанаро всё ещё надеялся, что отец проявит к нему милосердие, не допустит нового кровопролития… И вздрогнул всем телом, когда в открывшейся двери с факелом в руках возник король Куруфинвэ. Один. В парадных доспехах и алом плаще.

Тэльво вскочил на ноги.

— Оставьте нас, — спокойно произнес Феанаро страже и, дождавшись исполнения приказа, встал так, чтобы его сына было видно другим заключённым. — С тобой хорошо обращались, Тэлуфинвэ?

— Да…

— Рад слышать.

Феанаро сверлил сына испытующим взглядом, от которого все внутри переворачивалось.

— Тэлуфинвэ, ты остаёшься при своём мнении? Готов отречься от меня и умереть вместе с предателями?

Король говорил громко, его слышали все сидящие в трюме Тэлери.

— Да.

— Хорошо. В таком случае, мои слова тоже остаются в силе. Но в виду твоих заслуг в битве в Альквалондэ я не стану позорить доблестного воина публичной казнью.

Феанаро откинул плащ, достал из ножен короткий кинжал и протянул сыну.

— Сделай это сам.

Тэлуфинвэ почувствовал, как дрожат губы. И руки. Гордость не позволяла отступать, просить пощады или пытаться выкрутиться. К тому же… Лучше умереть сейчас и не видеть, как Иримэль…

Было очень стыдно за покатившиеся по щекам слёзы, и чтобы не позорить себя ещё больше, Феаноринг взял кинжал и, приставив к груди между ребрами, зажмурившись, резко надавил.

Разломившийся у самой рукояти клинок упал на пол, оставив на рубашке едва заметный разрез, а на коже — неглубокую ранку. Ошарашенный эльф посмотрел себе под ноги, задыхаясь и дрожа всем телом.

Подняв глаза от сломанного кинжала и выронив рукоять, Тэлуфинвэ понял, что отца рядом уже нет. Лишь хлопнула дверь трюма, снова вошли охранники. Один из них быстрым движением подхватил обломки клинка и унёс. Второй внимательно всмотрелся в лицо шокированного Феаноринга, видимо, проверяя, в порядке ли он. И никто не проронил ни слова.

Торг уместен всегда

Развернув переданное в срочном порядке письмо от отца, состоящее из семнадцати листов, четырнадцать из которых содержали детальное описание новых методов переговоров между командами кораблей, Морифинвэ сразу отложил все «лишнее» и взялся за чтение основного текста.

Просматривая строку за строкой, Феаноринг, и так обычно мрачный, изменился в лице, и присутствовавшие рядом Нолдор испуганно переглянулись.

— С какой стати, — оскалился Морифинвэ, отбрасывая письмо изящным жестом и откидываясь на спинку кресла, складывая пальцы пирамидкой, — я должен отдавать своего пленника? Кажется, пора поговорить с отцом по душам. Он слишком много себе позволяет. Что он может мне предложить взамен столь ценного пленника? Я готов выслушать его предложение. Предложение, но не приказ. Я себе в убыток действовать не стану.