class="p1"> Одернув себя, Феанаро перевел взгляд на озирающегося по сторонам Питьяфинвэ. Близнеца ищет. Нервничает.

А Тэлуфинвэ сейчас среди своего нового народа. И с женой. Интересно, как она отреагировала на то, что теперь снова стала рыбачкой, потеряв статус принцессы? Вроде бы обнимает мужа, даже прильнула.

Тэлери с оскверненного мятежом корабля окружены вооруженной охраной, и сейчас сами решат свою судьбу. Тэлери… Один из которых с огненно-красными волосами.

— Все уже знают, чем обернулась не скреплённая суровыми законами дружба между Нолдор и Тэлери, — с затаённой угрозой произнёс Феанаро. — Сейчас самое время исправить допущенные ошибки.

***

Когда клинок, взятый из рук отца, переломился, Тэлуфинвэ был на грани потери сознания, и потом потребовалось время, чтобы прийти в себя. К нему подсели двое Тэлери, которых Феанаро запер в трюме «на всякий случай», подбадривали и хвалили, но Феаноринг не слышал слов.

А когда шок прошел, Тэлуфинвэ осознал, что случившееся отрезвило его. Он вдруг посмотрел на все происходящее совсем иными глазами: только что в его руках был кинжал, и Тэльво на полном серьёзе собирался умереть! Во имя чего? Ради кого? Тех, кто не стал бы рисковать ради него? Но даже если бы стали… Им-то что терять?

И теперь, стоя на палубе уже не принадлежащего ему корабля, находясь среди Тэлери, которых сам объявил собратьями, отрекшись от рода короля Феанаро, и более не имея права называться его сыном, Тэлуфинвэ ругал себя всеми известными выросшему в семье языковеда эльфу словами. Но только вряд ли самобичевание чем-то поможет… Он теперь Тэлеро. Он среди предателей. Он… Помог сбежать собратьям-преступникам.

Погладив по спине супругу, Тэлуфинвэ прошептал:

— Ты была права, Иримэль: звезда Феанаро — это не лучи, а лезвия. И я о них больно порезался. Прости меня.

Эльфийка не услышала в голосе супруга раскаяния. Он сказал «прости» по привычке, его так воспитали. На самом деле, Тэлуфинвэ сейчас мысленно не с ней, и… Это страшно. Что он собирается делать? Бросит её? Бросит ради прощения отца? Казнит своей рукой, как одну из заговорщиков?! Нет! Пожалуйста, не надо!

Иримэль отчаянно прижалась к мужу, и он снова погладил её по спине.

Король Феанаро продолжил речь:

— Перед всеми нами стоит сложная и ответственная задача — доплыть до берегов Средиземья. Путь долгий, опасный, и мы все это понимаем. К моему великому сожалению, некоторые полагают, будто опасно наше путешествие не достаточно, поэтому создают дополнительные сложности. Чтобы в дальнейшем не возникало подобных недоразумений, мной принято решение объединить два народа эльфов в один. Поэтому, — король сделал паузу, обводя взглядом толпу, — двум королевским династиям здесь не место. Приведите принца Вольвиона.

Сын короля Ольвэ покачнулся, но, когда его крепко взяли под руки воины Феанаро, гордо расправил плечи и снова вскинул голову. Он смотрел только перед собой, только на Куруфинвэ, его губы дрожали, но взгляд Вольвион не отводил.

— Я не предлагаю тебе преклонить предо мной колено, — спокойно произнес Феанаро, когда принца подвели к нему. — Ты будешь казнён.

Вольвион закрыл глаза, дыхание участилось. Он что-то шептал одними губами, совершенно беззвучно.

— У твоих подданных есть два пути, — продолжал Куруфинвэ. — Они могут остаться верными тебе и принять смерть вместе со своим принцем. Либо отречься от своего происхождения, отныне и навек называться Нолдор, говорить только на Квэнья, отказавшись от Тэлерина, и признать меня своим королём. В этом случае эльфы из Альквалондэ будут моими собратьями. Те же, кто приняли решение остаться со своим принцем до конца, выходите вперёд.

Феанаро снова сделал паузу.

— Тебе есть, что сказать перед смертью? — спросил король Нолдор, смотря прямо на Вольвиона. Принц открыл глаза и бросил взгляд на Тэлери: на окруженных стражей моряков с корабля Тэлуфинвэ, на собратьев, стоявших вперемешку с Нолдор, на эльфов, собравшихся в группы, на тех, кто занимался работой на корабле, делая вид, что ничего не происходит. Сын короля Ольвэ замечал каждого, смотрел внимательно, как никогда. И видел, что никто не собирается разделить с ним участь.

— Рыба гниёт с головы, — негромко произнёс принц Вольвион, и вряд ли его услышали многие. — Каждый народ получает такого правителя, которого заслуживает. — И, вглядевшись в толпу, словно ища кого-то, выдохнул: — Лучше бы я тогда сам вышел на бой…

За свой народ

Двое Нолдор, стоявшие с разных сторон от осуждённого на смерть, увидели молчаливый приказ короля, и руки в латных перчатках легли на плечи принца Вольвиона, резко надавили, заставляя встать на колени. Феанаро схватил Тэлеро за волосы, оттянул вниз и, обнажив меч, рубанул. Кровь полилась фонтаном, Феанаро совершенно без эмоций отбросил под ноги страже голову сына короля Ольвэ и обернулся к замершей в безмолвии толпе.

— Я следующий, — послышался голос капитана корабля, который раньше принадлежал Тэлуфинвэ. Тэлеро вышел к трибуне твердым шагом, и если бы не бледность лица, ничто не выдало бы его страха. — Я был готов везти Нолдор через море, помогать, обучать. Я спас твоего сына от верной смерти, предав собратьев, я остался бы в Средиземье и сразился бы с вашими врагами. Но отрекаться от своего народа — никогда. Я не стал умирать с Вольвионом и за Вольвиона, потому что презирал его. Верность ему — скорее позор, нежели честь. Поэтому я умру за свой народ. За свою историю, семью, культуру. Я всё сказал.

Эльф подошёл к Феанаро, встал на колени и склонил голову, подставляя шею под меч.

— Не смотри, — прошептал Тэлуфинвэ, прижимая к себе Иримэль и закрывая ей ладонью лицо. Он чувствовал, как глаза наполняются слезами. Опять. Пусть хотя бы супруга не увидит его слабость.

— Это достойные слова, — с уважением произнёс Феанаро, занося клинок. Краем глаза он видел, как к трибуне подходят и другие Тэлери, решившие умереть свободным народом. Их было немного: десять… Двенадцать? Шестнадцать? Да, шестнадцать. Больше никто не решился. Но наверняка хотели, просто не хватило духа.

Что ж, да будет так.

***

— «За свой народ…», — тихо произнёс Эртуил, смотря, как его старший сын помогает свершиться суду. Вот он, первенец, шаловливый, но добрый мальчик, превратился в палача. Это произошло не сейчас, нет, всё началось в Альквалондэ, когда подданные