Марченко. – Он даже не взглянул на бумаги, которые у меня были для него, но приказал мне прислать их в Грузино, куда, как он сказал, немедленно собирается уехать» (Русская старина. 1896).

Аракчеев воспринял этот эпизод как пренебрежительное отношение к себе, а он – один из верных слуг государства; оказывается, Сперанский занимает более высокое положение в государственной иерархии. Этого Аракчеев не мог вынести.

«Государь, я пользовался вашим расположением пятнадцать лет, – писал в раздражении Аракчеев, – и бумаги, которые я получил сегодня, – еще один знак того, что я продолжаю им пользоваться. Таким образом, я не могу ждать, чтобы изучить эти важные государственные документы. Перед отъездом, государь, я все прочитал, но я не осмелюсь высказать свое суждение, пока не изучу их еще раз в меру своих знаний и способностей.

Государь, вы знаете, какое образование я получил в юности. К моему сожалению, возможности мои были крайне ограниченны, поэтому я чувствую, что в моем нынешнем возрасте я всего лишь знающий офицер, способный только на управление нашими военными делами. Именно поэтому я по вашему приказанию получил ту должность, которую в данное время занимаю. Но чтобы осуществить ваши мудрые проекты, вы сейчас нуждаетесь в министре, который получил обширное и основательное образование. Я этого сделать не в состоянии, государь, и не могу претендовать на такой пост, дабы не дискредитировать его. Мое сегодняшнее поведение и это письмо тому подтверждение».

Император Александр немедленно ответил Аракчееву: «Алексей Андреевич, не могу скрыть от вас огромного удивления, котрое вызвало у меня ваше письмо. Я не могу согласиться с вашими доводами. Если вы до сих были весьма деятельны на этом посту, почему же вам не поучаствовать в создании Государственного совета?

Каждый, кто читал новую конституцию, понимает, что Государственный совет создается только на благо империи… Будьте честны сами с собой и спросите себя, какова же реальная причина вашего отъезда, и вы не обнаружите ее… Если вопреки моим надеждам мое письмо не убедит вас, я имею, по крайней мере, право призвать вас продолжить эту работу, как подобает человеку чести. И при нашей встрече вы мне скажете, действительно ли вы все тот же граф Аракчеев, на лояльность которого я могу всецело положиться, или мне придется назначить нового военного министра».

Новым военным министром был назначен генерал Барклай де Толли, до этого исполнявший обязанности генерал-губернатора Финляндии, а граф Аракчеев стал главой Военного департамента Государственного совета.

Отказываясь от поста военного министра и соглашаясь на новую должность, граф Аракчеев допустил просчет в своих размышлениях; он полагал, что сумеет полностью подчинить себе всю сферу военной деятельности, но этого не получилось. Только первый год своей деятельности Государственный совет действовал, но жестокая действительность поставила перед государством Российским более важные задачи – надо было готовиться к войне с Наполеоном.

Граф Аракчеев на первых порах пытался передать Барклаю свой опыт:

– Когда я принял Военное министерство, я не нашел во всем Департаменте снабжения ни одной исправной винтовки, ни одной запасной ружейной амуниции. Сейчас стоят другие задачи. Вам надлежит увеличить нашу армию, России очень нужна большая постоянная армия. Нам приходится решать свои проблемы с соседями, Тильзит и Эрфурт эти проблемы не решили, а лишь отдалили их решение. Фридрихсгамский мир – это только начало. Турки, поддержанные Англией, интригуют, им нужен мир без утери их земельных приобретений, Наполеон властвует над Европой, только Россия и Англия неподвластны его безумному гению, а он этого не потерпит. Император Александр предполагает, что нам нужна миллионная армия.

6 августа 1809 года указ был опубликован. «Для чиновников точно гром грянул, – писал В. Томсинов. – Восемь с лишним лет жившие спокойно, они вдруг заволновались, забеспокоились за свою судьбу. И эти волнения и беспокойства чиновников не были безосновательными. Не был, наверное, спокоен при издании указа и сам его автор: Михайло Михайлович не мог не сознавать, какую бурю в российских канцеляриях вызовет осуществление на практике предложенного им государю нового порядка производства в чины по гражданской службе» (Томсинов В. Сперанский. М.: Вече, 2013. С. 133). В. Томсинов приводит подробности этой реформы чинопроизводства, в основе которой лежит всеобъемлющий принцип образования в высшей школе и сдача конкурсных экзаменов, обязательное знание одного иностранного языка. Для многих служащих чиновников это было непреодолимое препятствие.

Но император Александр на этих реформах государственного управления не успокоился. Расходы на армию были огромными, а допечатывание бумажных денег спасало государство лишь временно. И, разговаривая с близкими придворными, крупными аристократами, генералами, историками, император пришел к выводу, что пора ввести военные поселения, в которых военные должны были обрабатывать землю и выращивать урожай, как это делали казаки, как это делали у императора Петра, как это делали шведы и пруссаки.

Идея императора о воинских поселениях увлекла графа Аракчеева, он почувствовал, что эта идея давно жила в душе – ведь его Грузино в чем-то очень существенном напоминало воинское поселение. Осознав смысл идеи императора, Аракчеев вскоре представил ему план воинского поселения, взяв за основу многое из собственного имения. Слушая Аракчеева и разглядывая чертежи поселения, император поразился четкости и продуманности плана.

Однажды, возвращаясь из Твери, император Александр решил навестить графа Аракчеева и заехал в Грузино, ночевал в его доме. Император был поражен порядком и чистотой селения. «Это действительно очаровательное место, – писал Александр в июне 1810 года сестре Екатерине Павловне, – но самое уникальное – это порядок, который господствует здесь. Прежде всего мой восторг вызвало устройство деревень. Я уверен, что ничего подобного нет во всей Европе…»

А чуть позднее Александр написал графу Аракчееву: «Спешу выразить вам мою искреннюю признательность за то удовольствие, которое доставили мне, показав тот порядок, который вы установили в ваших деревнях» (Шильдер. Т. 1).

4. Взаимные претензии

Русскому посольству в Париже удалось добыть секретные записки одного из ближайших доверенных лиц Наполеона генерала Дюрока, обер-гофмаршала, герцога Фриульского, в которых уже в начале 1809 года явственно прослеживается двуличие императора французов; после переговоров в Тильзите он внешне ласков и приветлив, обещает даже Константинополь при разделе Турции, мысли же его противоречат этому обещанию; Наполеон в своих планах мечтает завоевать Константинополь, покорить Индию, а этим самым нанести мощный удар по Великобритании. Вот некоторые строки, написанные рукой Дюрока: «Союз Франции с Россией противен прямым выгодам тюильрийского кабинета, потому что столь важное для него влияние на Швецию, Данию, Польшу и Турцию уничтожается преобладанием, присвоенным русскими на Севере и Востоке… В настоящее время петербургский и лондонский дворы с одинаковою злобою возбуждают Австрию