намерений, клонящихся ко благу вашего отечества. Я обещал сохранить ненарушимо вашу конституцию, ваши основные законы. Ваше собрание служит залогом моего обещания…

19 июля 1809 года в финском городе Фридрихсгаме под руководством графа Румянцева начались переговоры со Швецией, союзницей Великобритании: со шведской стороны присутствовали крупный политический деятель Стединг и полковник Шёльдсбрант, Россию представлял еще и посол Алопеус.

По разным причинам заседания конгресса начались только 4 августа 1809 года. Сначала шведы были непреклонны, но фельдмаршал Каменский со своими войсками занял два крупных местечка, Севар и Ратан. Шведы поняли, что надо быть уступчивее.

Граф Румянцев, руководитель русской делегации, 5 (17) августа 1809 года писал Барклаю де Толли, чтобы он усилил действия своих войск против шведов и доказал, что у них нет никаких надежд на благополучный исход переговоров. И действительно, граф Каменский, умело руководя своими полками, приостановил движение шведов к Умео, воспользовался неспособностью шведского генерала Вахтмейстера руководить своими войсками, атаковал его, заставил шведов отступать и в спешке садиться на суда и отплыть.

Подводя итоги, граф Н. Каменский писал: «Не могу довольно нахвалиться усердием, храбростью и неутомимостью всех чинов.

Из одного боя войска поспешали к другому, с поля сражения делали тотчас форсированные марши, после форсированных маршей вступали опять в бой, с тою же бодростью духа и непоколебимою храбростью, которые всегда знаменовали их».

21 августа (2 сентября) 1809 года было подписано заключение о перемирии, основным условием которого для нас было свободное плавание невооруженных судов по Ботническому заливу, то есть из Финляндии могли поступать на шведский берег продукты питания и вооружения.

Перемирие не входило в планы графа Румянцева, он предупредил Петербург, что перемирие задерживает ход переговоров со шведскими уполномоченными. Но Барклай де Толли писал императору, что Каменский вывел свой корпус из затруднительного положения: «Счастливо войско, имеющее предводителем столь искусного, деятельного и храброго генерала». Александр ответил Барклаю, что он признает вполне основательными распоряжения Каменского, достойными всякой похвалы и обличающими в нем искуснейшего генерала. В награду генералу Каменскому вручили алмазные знаки ордена Святого Александра Невского.

Вскоре после этих событий генерал Кнорринг передал командование войсками генералу Барклаю де Толли.

О событиях тех дней сообщает историк М. Богданович: «29 августа (10 сентября) уполномоченные собрались у барона Стедингка, по приглашению графа Румянцева, который официально объявил шведским дипломатам, что император Александр, в изъявление своего благорасположения к их правительству, согласен постановить границею реку Торнео, но что он разрешил эту уступку только в случае неотлагательного заключения мира. Уполномоченные Швеции, изъявив свою признательность, дали слово подписать мирный договор не позже как через неделю. На следующий день полковник Шёльдебранд, со всеми офицерами, состоявшими при шведской миссии, в полной парадной форме, принес поздравления графу Румянцеву по случаю тезоименитства императора Александра. За обедом у нашего министра шведские офицеры, встав со своих мест, пили за здоровье Государя… Карелия и южное прибрежье Финского залива, некогда принадлежавшие великому Новгороду, были впоследствии завоеваны шведами. Ежели они овладели страною финнов по праву сильного, то почему же русские не могли воспользоваться правом сильнейшего? Наша собственная безопасность того требовала. Разве шведы были спокойными соседями, разве пушечные выстрелы, которыми посчитались мы с ними у Красной Горки, не встревожили Петербурга? Завоевание Финляндии было столько же необходимо, сколько и неизбежно. Оно, покрыв славою русских вождей, Барклая де Толли, князя Багратиона, графа Каменского, Кульнева, приуготовило их и войска, подвизавшиеся под их начальством, на страшную борьбу за наши кровы, за гробы предков, за колыбели детей наших, во славу Александра Благословенного» (Богданович. Т. 2. С. 432–434).

5 (17) сентября 1809 года был подписан мирный договор, по которому Швеция заключила мир с Францией и Данией, воспретила англичанам входить в свои гавани, приняла континентальную систему с некоторыми ограничениями, шведское правительство уступило России Финляндию и Аландские острова.

8 (20) сентября 1809 года Петропавловская крепость пушечными выстрелами приветствовала вместе с населением Санкт-Петербурга заключение Фридрихсгамского мира.

2. Война Австрии против Франции

После заседаний в Эрфурте австрийский канцлер Штадион принял барона Винсена, который добросовестно, во всех подробностях рассказал об Эрфуртских заседаниях и о подписанном Францией договоре с Россией. О войне Наполеона с Австрией не сказано ни слова, известна только забота Наполеона: Австрия вооружается.

– Если война не входит в расчеты Наполеона, – задумчиво сказал австрийский канцлер, – то она должна входить в наши.

Недавно приступивший к своим обязанностям чрезвычайный посол России князь Куракин уже послал императору Александру первые свои размышления о положении Франции в современном мире. Император Наполеон вместе с ним отправил императору Александру письмо, в котором изложил свою позицию по австрийскому вопросу. Обстановка в мире накалялась. Князь Куракин, исполнявший должность посла в Вене с 1806 года, был опытным дипломатом и, предчувствуя накаленность обстановки, три одно за другим послал письма императору Александру:

«Париж, 7/19 Марта, 1809 г. Через консула Лабенского.

Государь!

Вернувшись третьего дня из поездки в Рамбулье, куда по милостивому приглашению Е. В-ва Императора и Короля, я сопровождал его и где я провел четыре дня в обществе этого монарха, поставляю себе в обязанность, Государь, отдать Вам верный отчет во всех обстоятельствах этого путешествия, которые кажутся мне достойными внимания В-го И-го В-ва. Я обязан довести до Вашего сведения лестные знаки внимания, которыми был осыпан Ваш представитель.

Удостоенный Императором Наполеоном чести видеть его запросто в течение нескольких дней, слышать выражение его мыслей о всевозможных предметах, следить вблизи за всеми подробностями его частной жизни, считаю долгом подвергнуть усмотрению В. В-ва подробности, которые должны приобрести особенный интерес в глазах Ваших, вследствие Ваших искренних связей с этим великим монархом и Вашей к нему привязанности. <…>

Он говорил мне о вооружениях Австрии, о приказаниях, которые он был вынужден дать, чтобы собрались и его войска. Он уверял меня однако же, что с его стороны не будет нападения, что он хочет выжидать и видеть, что сделает Австрия. Он настаивал на том, что он не хочет войны; что он только живо желает, чтобы Австрия перестала тревожить его мерами, указывающими на намерения, несогласные с его видами; что Австрии лучше всего принять двойную гарантию России и Франции, о которой он говорил с графом Румянцевым. <…>

Император несколько раз говорил со мною о Вас. Все, что он сказал мне об этом предмете, носило отпечаток тех чувств привязанности и уважения, которые он к Вам питает. Он с видимым удовольствием рассказал мне, что он в Веймаре внушил В-му В-ву вкус к охоте и что он заметил ловкость, выказанную Вами в