class="p1">Активные действия русских войск приостановились. Уполномоченные России генерал Милорадович и сенатор Кушников оказались без дела. Только в феврале 1809 года прибыли уполномоченные из Турции, но в их инструкции было записано: «Не принимать условий, изменяющих настоящие границы Турции». Оказалось, что 5 января 1809 года турки заключили с Англией союзный трактат, подготовленный английским уполномоченным сэром Робертом Эдером, прибывшим из Вены в Константинополь. В этих переговорах принимал участие барон Штюрмер, австрийский интернунций, хорошо знавший Эрфуртский договор со всеми его подробностями. В Дарданеллы, пока велись переговоры, вошла английская эскадра адмирала Колингвуда.

Агенты Франции и России в Турции, как обычно, известили свои правительства об участниках конгресса.

Узнав об этих интригах австрийского и английского правительств, Наполеон был в ярости. Император Александр приказал передать князю Прозоровскому, что «если английский посол не будет выслан оттуда через двое суток, то русские не откроют переговоры в Яссах, а немедленно начнут боевые действия. В случае неудовлетворительного ответа на сие требование, действовать, с помощию Божиею, решительно» (Высочайший рескрипт князю Прозоровскому от 5 февраля 1809 года).

Флигель-адъютант капитан Паскевич вручил рейс-эфендию в присутствии всех турецких министров ультиматум императора Александра. После бурного заседания диван под давлением Великобритании отказал в требованиях России. После первых неудач русской армии император Александр приказал военному министру графу Аракчееву подробнее изложить императорскую волю о наступательных действиях. Аракчеев писал 27 мая 1809 года: «Если падение Австрии совершится прежде, нежели мы окончим войну с турками, то Наполеон вмешается в наши дела и затруднит их, и даже может случиться, что после всех наших пожертвований мы будем принуждены очистить Молдавию и Валахию. Совсем иное будет, если падение Австрии застанет нас в мире с турками. Тогда Наполеон уже не станет вмешиваться в это дело, да если бы даже он, вопреки мнению самой Франции о пользе и необходимости союза с Россией, и нарушил его, то мы, находясь в мире с турками и, следовательно, имея на всякий случай готовую армию, можем отклонить всякое лишнее притязание и поддерживать наши права. В случае, если бы одержала успех Австрия, столь же необходимо нам иметь свободную армию. Из всего изложенного очевидно, как полезно для нас побудить турок к неотлагательному заключению мира и как, напротив того, продолжение с ними войны до того времени, когда в Европе совершится предстоящий перелом, может не только причинить нам важные затруднения, но и заставит нас оставить все наши в сей стране предприятия и со стыдом возвратиться восвояси, чего, как сын отечества, без крайней горести и помыслить не могу».

Фельдмаршал князь Прозоровский скончался в августе 1809 года. Главнокомандующим Молдавской армией был назначен князь Багратион. Весь 1809 год прошел в стычках турецких и русских войск. Были обоюдные успехи, не давшие положительных результатов. Наконец граф Румянцев, «поборник вторжения в Турцию», 6 декабря написал императору Александру, что необходимо отложить основные военные действия до весны 1810 года. Князь Багратион, получив высочайшее повеление, приказал перевести войска на левый берег Дуная и расположить их на зимних квартирах в Молдавии и Валахии.

1 января 1810 года по высочайшему повелению императора Александра в залах Зимнего дворца состоялось первое заседание Государственного совета. Члены совета должны были занять свои места по старшинству их чинов. Председатель совета император Александр выступил с речью, подготовленной Михаилом Сперанским и исправленной императором лично:

– Все, что в мыслях и желаниях человеческих есть самого твердого и непоколебимого, все будет мною употреблено, чтоб установить порядок и оградить империю добрыми законами. Вы приемлете священную обязанность мне в сем содействовать Пред Отечеством, пред Богом, вы будете в сем ответствовать. Пред сими великими именами все личные уважения должны исчезнуть. Изочтите миллионы, кои от вас ожидать будут твердой собственности, тишины и благоустройства, и измерьте сим пространство ваших обязанностей и степень моего к вам доверия. Уповая на благословение Всевышнего, мой долг будет разделять труды ваши и искать одной славы, для сердца моего чувствительной, чтоб некогда, в поздних временах, когда меня уже не будет, истинные сыны Отечества, ощутив пользу сего учреждения, вспомнили, что оно установлено было при мне и моим искренним желанием блага России.

Затем государственный секретарь Михаил Сперанский прочитал манифест о вновь образованном Государственном совете, список членов совета, наименование председателя, государственного секретаря, статс-секретарей и расписание дней присутствия. Члены совета: генерал-фельдмаршалы – граф Николай Иванович Салтыков и граф Иван Васильевич Гудович; государственный канцлер граф Николай Петрович Румянцев; действительный тайный советник 1-го класса князь Александр Борисович Куракин; действительные тайные советники: граф Александр Сергеевич Строганов и граф Петр Васильевич Завадовский; генерал от инфантерии Михаил Михайлович Философов; действительные тайные советники: князь Алексей Борисович Куракин и князь Сергей Федорович Голицын, а также адмиралы, иные действительные тайные советники; в том числе граф Сергей Петрович Румянцев.

Затем император Александр вручил председателю Государственного совета графу Николаю Петровичу Румянцеву: 1) проект первой части гражданского уложения и 2) план финансов, для внесения этих дел в департаменты совета.

Император Александр пожелал добрых дел совету и покинул зал заседания, а председатель совета граф Румянцев и члены совета подписали установленную присягу (Журналы общего собрания Государственного совета 1810–1812 годов).

30 августа 1809 года М.М. Сперанский получил чин тайного советника.

Комиссия по составлению законов в это время была преобразована: в ее составе появились Совет и Правление, юрисконсульты распределились на шесть отделений во главе с начальниками.

Чуть ли не каждый день Сперанский бывал на приеме у императора в Петергофе, обсуждая тонкости Именного указа императора Правительствующему сенату «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках для производства в коллежские асессоры и статские советники». Но никто даже не догадывался, что эти встречи Сперанского с императором касались решительных изменений в государственном управлении, даже один из ближайших сотрудников императора Алексей Андреевич Аракчеев. Когда Аракчеев узнал об этих реформах, то был оскорблен до глубины души и в недобрую минуту бросил фразу:

– Если б у меня была треть ума Сперанского, я был бы величайшим человеком.

Император Александр сразу почувствовал причину душевного неблагополучия Аракчеева, который занимался в государстве не менее важными делами. Приехав из Москвы, Александр назначил Аракчееву время, когда он может ему рассказать о предстоящих реформах. Однако время прошло, Аракчеев ждал, но императора не было, наконец пришел Сперанский и передал Аракчееву главы из проекта указа, при этом император сказал Сперанскому, чтобы тот подробно объяснил суть предстоящих реформ. Но Сперанский через десять минут ушел из покоев Аракчеева. Аракчеев побелел от гнева. «Я никогда не видел его в такой ярости, – вспоминал секретарь