лисой не бывать.

– И что это значит?

– Кто злой от природы, меняется только внешне, а в душе остается злым.

– Отлично, Де Марко. С этим мы разобрались. Главное – обращать внимание на структуру предложения. А теперь перейдем к примеру посложнее.

Следующим разбирают отрывок из трактата Цицерона Laelius de Amicitia[8]. Эльпиди просит каждого перевести с ходу по строчке. Подходит черед Сильвии. Ей достается фраза Obsequium amicos, veritas odium parit.

В отличие от Педро Сильвия подходит к заданию с умом.

– Сказуемое parit. Первое спряжение, глагол pario, означает «приравнивать».

– Но если pario первого спряжения, тогда в третьем лице было бы pariat, а не parit.

– Значит, третье спряжение, означает «производить».

– А в более масштабном значении?

– Порождать?

– Верно.

– Дальше obsequium – существительное среднего рода, именительный падеж. Amicos – второе склонение, винительный падеж. Veritas – именительный падеж, единственное число, третье склонение, и odium – опять второе склонение, винительный.

– Отлично. Как будет звучать фраза целиком?

– Почтение порождает друзей, правда порождает ненависть.

– К слову obsequium можно подобрать более точный синоним.

– Уступчивость.

– Что получится?

– Уступчивость порождает друзей, а правда – ненависть.

– Вот уж точно! – вырывается у Паолы.

Эльпиди поворачивается к ней. Судя по тону, ей необходимо было выпустить пар.

– Что именно, Паола?

– Что правда порождает ненависть.

Из уст Паолы фраза звучит как приговор. Эльпиди не может этого не заметить.

– Переведи следующее предложение.

– Molesta veritas, siquidem ex ea nascitur odium, quod est venenum amicitiae… – читает Паола.

– До сих пор.

Паола переводит без запинки. В латыни ей нет равных.

– Правда губительна, так как она порождает ненависть, которая отравляет дружбу…

– Хорошо, давай дальше…

Но вместо того, чтобы продолжить, Паола вдруг сгибается пополам, словно от удара в живот, и лицо ее мучительно искажается.

– Что случилось? – спрашивает Эльпиди, нахмурившись.

Паола молчит. Остальные смотрят на нее с недоумением. Педро подходит и шепчет ей что-то на ухо.

– Скоро пройдет, успокойся…

– Да ни хрена не пройдет! – резко подскочив, огрызается она на Педро.

Никто, кроме него, не понимает, что произошло.

Эльпиди решает вмешаться, но попытка утихомирить Паолу дает обратный результат.

– Как, по-твоему, что имеет в виду Цицерон?

– Что правда может погубить дружбу, потому что иногда порождает ненависть.

– Однако дальше Цицерон говорит еще кое-что: «Sed obsequium multo molestius, quod, peccatis indulgens, praecipitem amicum ferri sinit» («Но уступчивость намного губительнее, так как, потворствуя порокам, позволяет другу нестись к пропасти»). Помните, мы говорили про лошадь Ницше, его психическое расстройство и аристотелевскую энтелехию? Неуравновешенность – это двигатель нашего самопознания. Все, что в нас есть, обладает потенциалом, но, пока оно находится в состоянии равновесия, никакие процессы внутри не происходят. Действительность, в которой мы живем, постоянно меняется, а с ней меняемся и мы. Поэтому мы тоже должны развиваться и обновляться. Это касается не столько внешности, как у лисы из поговорки, сколько образа жизни, повадок, тех самых mores. Как бы мы ни пытались успокоить себя, упорствуя в собственных ошибках и заблуждениях, – это всегда действует губительно. К сожалению, порой, чтобы узнать правду, нужно быть готовыми перевернуть все вверх дном. Цицерон говорит, что правда может привести к внутреннему кризису, но только она поможет нам вырасти над собой. Отсутствие равновесия, кризис… Лоруссо, что означает греческое слово krísis?

Филиппо подносит ко рту ингалятор, делает вдох и с облегчением отвечает:

– Это значит решение, выбор.

– Верно. Трудности вытаскивают нас из болота уже сложившихся убеждений и помогают прислушаться к призыву Сократа «Познай самого себя». Какой бы горькой ни была правда, она позволяет нам понять самих себя намного лучше, чем упорная вера в ложь.

Увлекшись, Эльпиди не замечает, как ситуация вышла из-под контроля. Он не осознает, что оказался у пороховой бочки с зажженным факелом в руках. Взрыв уже неизбежен.

Паола спокойно поднимает руку, но в ее глазах сквозит такое безумие, будто она собралась скинуть атомную бомбу на сиротский приют.

– Отрывок из Цицерона, как и история с Ницше, показывает, что от правды можно и рехнуться. Но Цицерон считает, что правду нужно принимать, какой бы горькой она ни была. А вот эпизод с Ницше говорит совсем об обратном.

– Почему это?

– Потому что Ницше свои последние размышления доверил не людям, а лошади. Он понял, что людям лучше не знать правды.

– И почему же?

– Потому что люди не готовы ее принять. Истина не принесла бы им ничего, кроме глубочайшего потрясения. Поэтому Ницше и раскрыл правду лошади, а не людям – это был его своеобразный предсмертный подарок.

– Правда – она как сорняк, – качает головой Эльпиди. – Как бы мы ни пытались ее выкорчевать, все равно прорастет снова. Помнишь миф о брадобрее царя Мидаса?

– Нет.

– Брадобрею было запрещено рассказывать кому-либо, что у его господина ослиные уши, поэтому он отправился к реке, вырыл на берегу ямку и прокричал в нее свой секрет. Позже на том самом месте вырос тростник, который передал эту тайну ветру, а тот разнес ее по всему свету. Людям свойственно докапываться до истины. Вспомни, что говорит в «Божественной комедии» Улисс своим товарищам? «Вы созданы не для животной доли, но к доблести и знанью рождены»[9]. Правда – единственное знание, которое может сделать человека лучше. В Евангелии от Иоанна сказано: «Истина сделает вас свободными…» Помните, что и Улиссу у Данте, и Христу пришлось нелегко: один за правду вместе со своими товарищами потонул недалеко от чистилища, а второго распяли на Голгофе…

Паола крайне подавлена.

– Иногда правда причиняет слишком сильную боль. Тогда уж лучше поступить как Ницше и уберечь от страданий тех, кого по-настоящему любим, – настаивает девушка.

– А Цицерон считает, что истина никогда не сможет навредить так, как упорная вера в ложь, – возражает Эльпиди.

Не в силах больше сдерживаться, Паола разражается рыданиями.

– Что с тобой?

Эльпиди подходит ближе, надеясь успокоить девушку. Несколько одноклассниц обступают ее с расспросами, но Паола только горько всхлипывает в ответ. Нервы не выдержали. Почувствовав приближение опасности, Педро отходит в сторону.

Кто-то протягивает Паоле платок, она утирает слезы и, помолчав, поднимает на Аниту полный презрения взгляд:

– Сегодня я узнала то, чего никогда не хотела бы знать. Была бы моя воля, я вернулась бы назад и сделала бы все возможное, чтобы эта правда не раскрылась.

– Что же такого ты узнала? – удивляется Эльпиди.

Паола достает из кармана обожженную по краям скомканную бумажку и разворачивает ее надписью прямо к Аните:

– Твой почерк?

Паола держит листок так, чтобы остальные тоже могли прочесть. Гостиную накрывает волна холода. Сам Цельсий едва ли смог бы измерить такой перепад температур в атмосфере. По лицу Кьяры пробегает некое подобие улыбки – на самом деле не что иное, как гримаса злости, сожаления и разочарования одновременно. Узнав листок со своим почерком, Анита чувствует, как в ее жилах стынет кровь.

Паола в ярости:

– Ну и? Так и будешь молчать?

– Это же шутка, да? – спрашивает Филиппо, который стоит рядом с Анитой.

Подобно жертве кораблекрушения в бушующем море, подобно мельчайшей частице, находящейся под воздействием всех гравитационных сил Вселенной, учитель видит искалеченные души своих учеников и понимает, что не имеет над ними никакой власти.

От него уже ничего не зависит – дальше все пойдет своим чередом.

Не выдержав напряжения, Анита выбегает из дома. В гостиной повисает молчание.

Эльпиди встает:

– Пойду поговорю с ней.

– Не надо, я сама, – останавливает его Сильвия.

По следам на снегу она быстро обнаруживает подругу всю в слезах на пеньке неподалеку от леса.

– Как ты?

Анита не отвечает.

– Пойдем в дом. Здесь холодно.

– Я туда больше не вернусь.

– Послушай, реакцию Паолы можно понять.

– Конечно, можно…

– Рано или поздно она все равно узнала бы.

– Да, но почему именно сейчас? Как к ней вообще попала эта бумажка?

– Без понятия. Я бросила ее в огонь, ты сама видела.

– Все потому, что я тебе рассказала.

– Значит, теперь я во всем виновата?

– Естественно. Ты обещала сжечь записку. И предала меня.

– Но я бросила ее в камин! Я