ни в одном магазине. Он раздраженно ответил, что их нигде не купишь. Я заявил, что Дед Мороз лучше него, поэтому он достанет мне мой шар. И тогда отец мне говорит: «Ты никогда не получишь этот шар, а знаешь почему? Потому что Деда Мороза не существует».

Паола снова выдыхает дым.

– Это было жестоко с его стороны.

– Все взрослые такие, – горько ухмыляется Педро. – Они убивают мечты.

– И у тебя нет никакой мечты?

– Теперь нет. Отец разрушил единственную. А у тебя есть?

– Знаешь… – Паола на секунду умолкает, будто впервые задумавшись над этим всерьез. – Честно говоря, боюсь, что нет.

– Вот видишь? – пожимает плечами Педро. – Во всем взрослые виноваты.

Однако Паола не собирается сдаваться:

– Ну, не все же они одинаковые. Взять хотя бы Эльпиди…

– А он хуже всех.

– Почему?

– Потому что он на их стороне, а притворяется, будто на нашей. Все взрослые учат нас быть рабами. В той жизни, какую они нам навязывают, нет места свободе.

– Да почему? Есть же права, законы, демократия…

– Все это лишь видимость. В их мире твоя свобода зависит от твоих же финансов. Но какая же это свобода, когда богатые подминают под себя тех, кто беднее? Чтобы обрести настоящую независимость, нужно отказаться от всего материального и стать кочевниками, но нас учат быть рабами вещей и убеждают, что приумножать блага хорошо, а не иметь их – плохо. Нам внушают, что свобода измеряется в деньгах: чем ты богаче, тем свободней. Другими словами, без денег нет и свободы. Получается, свободен лишь тот, кто находится во власти денег. Понимаешь? Чтобы быть свободным, ты должен быть рабом. Неприемлемый парадокс.

– Ты как-то на уроке сказал, что боишься не смерти, а жизни, которую тебе навязывают. Ты это имел в виду?

– Да.

Паола затягивается.

– Может, ты и прав. Но мне кажется, Эльпиди не такой.

– Зато твои родители такие.

– Ага. Но что мне с ними делать?

– Ты меня спрашиваешь? Из всех собравшихся в этой сраной хибаре мне стоит доверять меньше всех, и ты у меня спрашиваешь, что тебе делать?

Паола смотрит на него почти с вызовом.

– Да.

– Возвращайся драить гостиную. А я, пожалуй, пойду дальше снег грести.

– Нет, погоди. Задержись ненадолго. Поделюсь с тобой сигаретами.

– Не хочу.

– Курить не хочешь? У тебя точно все хорошо?

– Лучше не бывает. Увидимся…

– Нет, пожалуйста, подожди! Посиди со мной еще немного.

Педро еще колеблется, но вскоре поддается на уговоры Паолы. Он смотрит ей прямо в глаза:

– Можешь делать со своей жизнью все что угодно. Не в этом суть. Твоя проблема в том, что ты расстраиваешься, считая себя виноватой в разладе между родителями. А теперь послушай: ты тут совершенно ни при чем. Поверь мне, твоей вины здесь нет.

– Разве? Ты-то откуда знаешь?

– Знаю, и все.

– Почему я должна тебе верить? Очень мило с твоей стороны, но этого недостаточно, чтобы успокоить меня.

– Я сказал тебе все, что мог, – теряет терпение Педро. – Хочешь, прими к сведению. Не хочешь – забудь.

– Ты знаешь о моих родителях что-то, чего не знаю я? – заподозрила неладное Паола.

– Да.

– Так говори! Чего тянешь?

Педро достает из кармана сложенную вчетверо бумажку, помятую и подпаленную по краям, отдает ее Паоле, поднимается и стремительно отходит, будто только что сбросил атомную бомбу.

Глава 15

Пять слов.

Столько достаточно, чтобы прервать молчание между двумя людьми.

Несчастных пять слов.

Ренцо замечает Кьяру, спустившуюся с крыши.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Раз, два, три, четыре, пять.

В последнее время молчание все сильнее отдаляло их друг от друга. Эти пять слов – точно прыжок вслепую через разделившую их пропасть. Надежды на успех почти никакой.

Скорее всего, эта попытка обернется провалом.

И действительно, Кьяра проходит мимо, даже не взглянув на Ренцо.

– Мне не о чем с тобой разговаривать.

Ренцо никогда не видел Кьяру такой злой. На крышу она поднималась в нормальном настроении. Незадолго до этого она болтала с Робертой и снова поздравляла ту со спасением. Потом, забравшись наверх, дурачилась с Педро. Они кидались друг в друга снежками: она с крыши, а он снизу. Ренцо даже слышал, как Кьяра смеется. Почему сейчас она в такой ярости? Ее холодность он понимает, но не грубость. Кьяра каждому дает второй шанс. Почему не дала ему?

– Я хотел поговорить о том, что произошло на заброшке.

Кьяра замерла, но не обернулась.

– Хочешь поговорить… сейчас?

– Да. Сейчас.

– Слишком поздно. Ты мог сделать это много месяцев назад. Помнишь? Тогда ты в два счета мог опровергнуть все обвинения, которые мне предъявили.

– Дай я объясню.

– Нечего тут объяснять. Ты сам свалился с площадки, а меня суд признал невиновной. Поэтому тебе вовсе не обязательно оправдываться. Все, что нужно, я уже усвоила. Это к тому, чтобы прояснить: зла я на тебя не держу. Сама дура. Вела себя как полная идиотка: дружила с тобой, вечно защищала от тех, кто над тобой издевался, подставляла плечо, чтобы ты выплакался, протягивала руку каждый раз, когда тебе было трудно. Идти с тобой в тот день на эту чертову заброшку тоже было ошибкой. Лучше послушала бы мать и отвела сестру на фигурное катание. В общем, расслабься, Ренцо. Ты тут ни при чем.

– Подожди!

Кьяра снова останавливается.

– Мы уже полмесяца живем здесь вместе, едим за одним столом и круглые сутки находимся рядом, – не отступает Ренцо. – И даже тут ты, как в городе, умудряешься меня избегать. За это время не сказала мне ни слова, ни разу не взглянула! Даже вчера на празднике. Ты разговаривала со всеми подряд, но только не со мной. Я так больше не могу! Не могу жить без нашей дружбы. Я очень многим тебе обязан. Даже представить боюсь, что такое может продолжаться вечно. Нам нужно покончить с этим раз и навсегда.

– Слишком поздно, Ренцо, – качает головой Кьяра.

– Дай мне еще один шанс! Один-единственный, пожалуйста…

– У тебя была возможность доказать свою дружбу и привязанность. Нужно было произнести всего лишь пять слов. Всего пять.

– Какие пять слов?

– «Кьяра не виновата в случившемся». А сейчас нам не о чем с тобой разговаривать.

«Кьяра не виновата в случившемся».

Раз, два, три, четыре, пять.

Глава 16

Днем в гостиной начинается урок латыни. В камине потрескивает огонь.

– Педро, прочитай предложение и переведи.

– Да вы что! – фыркает Педро. – Я же в латыни полный ноль.

– Именно поэтому. Давай.

Педро достается фраза Vulpes pilum mutat, non mores. Решив хотя бы попробовать, он начинает кое-как переводить.

– Волк пилу мутит, но не умирает…

От взрыва хохота чуть не обрушился потолок. Смех не удается сдержать даже учителю. Филиппо, уже полностью выздоровевший, изо всех сил тянет руку, чтобы дать правильный ответ, но Эльпиди хочется еще помучить Педро.

– Перевод не просто вольный, а в корне неправильный. Ну, Де Марко, давай! Волк пилу мутит? Аргументируй. Начнем со сказуемого, mutat.

– От глагола muto, первое спряжение.

– Хорошо. Значение близко к «мутировать».

– Переменять, изменять.

– Ага. Где подлежащее?

– Vulpes, как итальянское volpe – лиса.

– Правильно. Pilum – что это, какой падеж?

– Как pelo в итальянском – шкура. Падеж винительный.

– И как же переведем?

– Лиса меняет шкуру.

– Отлично. Теперь разберемся с mores…

– Это от существительного mos, moris, третье склонение.

– Что означает?

– Закон, правило.

– А в повседневной жизни?

– Обычай.

– Есть еще одно значение, более… личностное.

– Повадки, поведение.

– Да. Падеж, число?

– Именительный, множественное.

– Но у нас уже есть подлежащее. Значит, в именительном это слово стоять не может. Следовательно?

– Винительный или звательный.

– Какой из них больше подходит по синтаксису?

– Вроде винительный.

– Что получается?

– Лиса меняет шкуру, но не повадку.

– Ты же сказал, что mores во множественном числе…

– Лиса меняет шкуру, но не повадки.

– Ура! Какая есть поговорка с похожим значением?

– Кто волком родился, тому