— Все, дедушка, теперь здесь можно жить.

В тот же самый момент в зеркале мелькнула старая костлявая физиономия с крючковатым носом и Ирочка закричала. Он неожиданности она плюнула в зеркало, но картинка не изменилась. Григорич обернулся и подхватил внучку, которая ринулась к нему на руки.

— Кто вы такие и что здесь делаете? — прохрипел голос сгорбленной старухи с табуреткой в руках.

Григорич зарычал и двинулся на старуху. Сбив несчастную с ног, он вместе с Ирочкой бросился прочь из квартиры. И только выбежав из подъезда, они оба перевели дух. Вдруг Ирочка закричала:

— Моя кукла! Она там осталась.

Не успел Григорич и сообразить, как Ирочка пулей влетела в подъезд и исчезла в темноте. Несколько раз шлепнувшись, она таки добежала до нужной квартиры и на секунду замерла. В груди что-то предательски съежилось и стало жутковато. Ирочка обернулась назад, посмотрела вниз сквозь просвет перил и заколебалась. Но внутри тотчас что-то разжалось, и девочка открыла дверь квартиры. Зажмурившись, она продвигалась по коридору и стала рычать как дедушка, намереваясь напугать старуху, но на удивление в квартире никого не было. Ирочка схватила куклу, крепко обняла ее и поцеловала. Любопытства ради она заглянула в гостиную и заметила, что зеркало, в которое она прежде заметила бабку, было разбито и на полу валялись осколки. Ступая почти на цыпочках, Ирочка выскочила из квартиры и за ней с силой захлопнулась дверь. А за дверью еле слышно зазвенел колокольчик и раздался приглушенный смех. Ирочка заорала и ринулась вниз по лестнице.

У подъезда притормозил форд Вована, из которого выскочила разъяренная Маша, за нею Кира и наконец, вынес свою тушу и Вован, да и стал у капота, вальяжно опершись о крышу.

— Где моя дочь? — зло прокричала Маша Григоричу.

Тот не сразу нашелся, что ответить, но как только с этажа донесся крик Ирочки, Маша с Кирой со всех ног кинулись в подъезд. Двинулся было и Григорич, но его грубо оттолкнул Вован и задыхаясь, со стоном впихнул свою тушу в проем двери. Именно в эту тушу и попала Ирочка, да и отскочила как от батута, попав спиной в руки к матери. Маша зло фыркнула в сторону Григорича что-то вроде: «Нашли кому доверять моих детей» и взяв за руки уставшую после танцев Киру и плачущую Ирочку, зашагала в машину. Когда форд скрылся за поворотом, Григорич обошел дом и вновь посмотрел на балкон. Там все также никого не было и все вещи оставались на своих местах.

Первой новостью, которой Рита поделилась с Григоричем, было то, что наконец-таки на их дом нашелся покупатель.

— Слава Богу, — вздохнул Григорич и проследовал в комнату. Ему хотелось побыть одному, в тишине, и подумать, как быть дальше. Благо Рита ушла на кухню, где Маша готовила Киру к вечерним соревнованиям по танцам и по-садистки натягивала волосы дочери со лба чуть ли не на затылок. Пререкаясь с Кирой, которая орала белугой, Маша успевала поливать грязью Григорича и рассказывать о покупателе. Клиент попросил уже завтра освободить дом от вещей и мебели, поэтому утром Маше с Вованом придется ехать в деревню и решать проблемы. Рита взволнованно ходила по кухне и давала ценные наставления, какие вещи куда и кому можно сплавить. В это же время воинственная Маша требовала от Киры прекратить плач иначе: «На хер мне нужны эти твои танцы! Сегодня съездим на турнир и хватит: медалей куча, а в школе одни шестерки из-за танцулек». Кира огрызалась, хамила, стонала и умоляла не лишать ее танцев, обещая хорошо учиться, поэтому молча сидела перед зеркалом и терпела, прикусив губу. А Маша как специально то ухо прижжет феном, то волосы в хвост так затянет, чтобы пришпилить заколку, что обязательно вырвет клок.

Григорич включил телевизор и плюхнулся в кресло. Включил так, для фона, потому что на самом деле ему хотелось вспомнить весь вечер, который они провели с Ирочкой и хотя никакой темы из «А что если» не вышло, зато впечатление о сегодняшних приключениях он сохранил весьма приятные. Сегодня Ирочка действительно приятно его удивила и по крайней мере, он понял, что растет совсем незаурядная девочка. «Странно, может быть она в бабушку, — предположил Григорич, удивившись, как в семейке Быдловичей могла родиться девочка с таким ранимым к друзьям сердцем. Ему очень захотелось как-то помочь Ирочке отыскать Аню, и он спросил жену, вошедшую за ножницами:

— Ритуль, ты не знаешь, почему подруга Ирочки Аня ушла с садика.

— Они ж тут были беженцами, снимали квартиру, но хозяйка подняли цену. Платить стало очень дорого и за жилье и за садик, вот они и вернулись в Луганск.

— Черт, там же сепары бомбят! — воскликнул Григорич. — А что, в садике не могли подождать, пока мама Ани не найдет работу?

— Могли бы. Так и делается, но там какие-то личные трения между мамой Ани и заведующей. А почему ты спрашиваешь?

— Да так…. — грустно ответил Григорич и взгляд его упал на телекартинку: местные активисты в черных куртках и балаклавах сваливали бюст Жукову, обвязав его канатами. Когда с памятником было покончено, на постамент вспрыгнул черный кот, а кто-то из молодчиков прогремел: «Хэнде хох» и огрел кота лопатой под общий смех оголтелой толпы. Григорич застыл в кресле. Что-то начало шевелиться в его голове, глаза вперились в одну точку, а губы пролепетали:

— А что если….

И через минуту он уже знал, о чем будет его хай-концепт. Он бросился к столу, схватил кипу бумаги и принялся строчить. В комнату вбежала Ирочка с куклой на руках. Внучка на ушко дедушке призналась, что назвала куклу Анечкой. Теперь было ясно, почему она так стремительно бросилась в страшную квартиру за куклой. Она побежала спасать подружку.

«Удивительная девочка, — подумал Григорич. — Удивительная и совсем не похожая на Быдловичей. Ох, хоть бы не испортили ее». Взявши с нее слово, что она сегодня не будет мешать дедушке, Григорич дал внучке пару листиков для рисования и погрузился в работу над сценарием фильма, который назвал: "Свалка истории".

Глава 7

Само по себе разрушение исторических памятников деятелям и деятельницам далекого прошлого, которые своими делами заслужили столь великую честь быть увековеченными в мраморе или граните, почти всегда носит негативную политическую окраску. Кто разрушает — тот не обязательно политик или давний знакомый деятеля, который сводит теперь с ним счеты подобным не очень честным способом. Чаще всего это люди, которым до недавнего времени