традиционной кличкой Собака. Она гавкнула, отбежала к кусту сирени, помочилась, перепрыгнула через валявшуюся бетонную плиту и исчезла. И было во всем этом столько абсолютно традиционно банального, что Григорич чуть не заснул. «Ну что тут придумать?» — спросил себя он, с отчаянием бросив взгляд вслед мамаше, гулявшей с коляской. «Разве что в коляске у тетки не ребенок, а бомба? — предположил Григорич. — Да ну, чушь какая. Кто в это поверит?» и не отвлекаясь по сторонам, направился прямо к воротам детского садика.

Погода наладилась и всех детей уже вывели гулять. Долго искать группу своей внучки Григоричу не пришлось. Ирочку он заметил сразу по некоторым характерным особенностям. Она никогда не любила толпу — признак интеллектуального свойства, который очень импонировал Григоричу. Он сам был индивидуалистом и любил тех, кто не вливался в коллектив. Пока гурьба детсадовцев играла в «кучу-малу», Ирочка гуляла с какой-нибудь такой же индивидуалисткой и получала большое удовольствие просто от общения. Ей всегда было чем заняться: то они увлеченно искали ежиков, то наблюдали бурную жизнь комаров, расширяя их владения, за что получали нагоняй от воспитательницы, то просто гуляли и сплетничали о мальчиках. Сегодня Ирочка ходила одна, и по ее лицу было видно: она не в духе. Григорич вздохнул, предчувствуя серьезный разговор с воспитательницей, и не ошибся. Оксана Борисовна вывалила на дедушку все сразу: и что Ирочка сегодня отказывалась кушать кашу с молоком, и что не давала помыть ей руки, и что всем мешала спать.

— Как мешала? — подал голос Григорич, чтобы хоть как-то показать вид, что его это крайне волнует.

— Ползала под кроватями детей и стучала по сетке. А когда ее уложили, она спряталась под одеяло и о чем-то разговаривала сама с собой. Я считаю, родители Ирочки должны обратить особое внимание на поведение дочки. Возможно, лучше будет показаться врачу.

Оксана Борисовна замолчала, чтобы перевести дыхание, но Григорич уже взял Ирочку за руку и пообещав, что все передаст родителям, вывел приготовившуюся к отпору внучку за территорию. Для самозащиты у Ирочки на любой случай всегда было одно и то же довольно эффективное оружие — слезы. Но Григорич и не думал ругаться, а просто поинтересовался:

— Тебе тоже не нравится в садике?

Ирочка, насупленная, молча шла рядом с дедушкой.

— Оксана Борисовна достала или мальчишки пристают?

Ирочка что-то промычала, мол, отстань.

— А знаешь, что, — предложил Григорич заговорщицкой интонацией. — Давай помечтаем. Хочешь, я сейчас щелкну пальцами, и ты превратишься в Оксану Борисовну, а она — в тебя.

Ирочка оживилась и неуверенно кивнула. Но щелчок пальцев разочаровал ее.

— Не обманывай, дедушка, — промямлила Ирочка.

— И в мыслях не было, — с убеждением в голосе заявил Григорич. — Мало ли что ты не вымахала как ваша воспитательница под три метра, как жирафа. Зато представь, что тебя назначили Оксаной Борисовной. Что бы ты сделала?

— Я бы накормила ее гречневой кашей, — тут же выпалила Ирочка. — Пусть целую бочку съест. И пока не съест, даже….даже…в песочницу с нами не пойдет.

— Да ты просто Малюта Скуратов! — рассмеялся Григорич. Ирочка тоже засмеялась и продолжила, задыхаясь от нетерпения:

— А еще…. а еще….

Григорич одобрительно захлопал в ладоши и присоединился к внучке в луже. Ирочка выкрикивала имена и придумывала наказания своим недругам. Дедушка безостановочно поддакивал:

— Так с ними! Так! Громи! Круши! Бей! А еще что? А еще?

И тут Ирочка посерьезнела, подошла к дедушке и спокойно призналась:

— А еще я хочу, чтобы вернулась Анечка. Это моя самая-пресамая лучшая подружка. Я думала, что она заболела и в садик не ходит. Каждый день жду ее и жду. А сегодня Оксана Борисовна сказала, что Анечка уехала в другой город и никогда не вернется. Вот.

— А с другими девочками ты дружить не хочешь? — спросил Григорич.

На нахмуренном лице внучки появилось удивление.

— С другими? Ты что! Они ведь не Анечка.

На лице Ирочки отразилось нечто вроде брезгливости, словно она увидела в тарелке с супом живую жабу.

«Так вот в чем дело, — подумал Григорич. — Похоже, это была настоящая дружба».

— Пойдем погуляем, — вдруг предложил он.

— Пойдем, — согласилась внучка. — Сходим на крепость?

И они пошли на детскую площадку с огромной крепостью посредине — шикарной постройкой с всевозможными мостиками, лабиринтами, сетками для взбирания, канатами, цепями, батутами, домиками с окошками и балкончиками и прочими миниатюрными архитектурными элементами. Крепость была излюбленным местом для детских игр. Каждый из детишек представлял себя либо королем, либо воином, либо самим орудием. Разворачивались целые баталии, похожие на нашествия дикарей или вторжение марсианских пришельцев. Малолетки, словно с цепи сорвавшиеся, в полной мере овладели искусством «А что если» и крайне привлекали внимание Григорича. У каждого ребятенка в голове явно роился четкий и непредсказуемый образ самого себя и мира вокруг, в реальности которого тот был четко убежден. С гиканьями и визжанием проносились с горки, пролетали на тарзанке и перепрыгивали через рвы эти варвары, рыцари и орки. А из крепости отстреливались, изрыгали пламя и поливали водой храбрые защитники. В общем, жизнь кипела довольно активно, у каждого была своя роль, и каждый вполне гармонично вписывался в общую сюжетную картину истеричной вакханалии перед неминуемо приближающимся концом света.

Ирочку Григорич тоже видел в своей роли — прекрасной русоволосой принцессы-несмеяны с голубыми глазами и удивленно приподнятыми бровками. Не возникало и тени сомнения, что его внучка включится в общий сюжет и легковозбудимая красивая девочка будет с радостью принята всеми сторонами. Но Ирочка как-то вяло реагировала на происходящее, я бы даже сказал, снисходительно взирая на беснующихся малолеток, среди которых она ощущала себя гораздо старше. «Может быть, — предполагал Григорич, — она еще не вышла из образа Оксаны Борисовны». Ирочку окликали знакомые, приглашая играть то на стороне варваров, то на стороне защитников, перед ней бравировали прекрасные принцы и не прочь были полакомиться трехголовые драконы. Но все это Ирочке было неинтересно. С натянутой улыбочкой, в разрез скоростной суете очень медленно она обходила сказочный замок, с гордым видом, не на карачках, как другие, поднималась она по лестнице и прохаживалась по террасе. Подойдя к горке, с которой каждый из ребятишек с радостью сталкивал друг друга вниз, Ирочка как-то по-особенному посмотрела на всех и мальчишки тоже как-то внезапно смутились и съежились. Они расступились перед принцессой, а та спокойно присела на край горки, осмотрелась и так же спокойно съехала вниз. Никто ее не толкал, никто не ловил внизу. Затем она прошла в домик, побыла там какое-то время и вышла, пожимая плечами и держа