– На дозу, – сквозь зубы процедил парень и тут же содрогнулся всем телом: не ожидал от себя подобной откровенности. – Отпусти и иди в…

– Нет, в гости не хочу, – рассеянно проронил Яр, заново приглядываясь к собеседнику. Зрачки в воспалённых глазах были болезненно расширены; он поначалу списал это на темноту и действие ментальных чар. Пленник дрожал мелкой дрожью – навряд ли от холода. – Ну-ка не дёргайся. Рыпнешься – поломаю тебе что-нибудь, понял?

Отшвырнув носком ботинка жалобно звякнувший нож, он разжал пальцы. Долговязый, пошатнувшись, опустился на обе стопы, сделал неуклюжую попытку удрать во тьму. Яр поймал его за плечо и легонько встряхнул.

– Стой, говорю! В глаза мне смотри!

Парень послушно застыл; даже никаких чар не понадобилось. Яр вздохнул. На что ему сдался этот бедолага? Мало, что ли, по укромным закоулкам спальных районов таких вот любителей променять разум на мимолётную эйфорию? Да сколько бы ни было – какое до них дело волхву Зарецкому?

Стряхнув капюшон с лохматой парнишкиной головы, Яр безошибочно нашёл на тощей шее сонную артерию и с силой прижал к ней пальцы.

– Не-не-не убивай! – неестестевенно тонкий голос рассыпался равнодушным эхом среди дремлющих домов и тут же озадаченно смолк. Вылечить разладившийся организм одним прикосновением Яр не мог, но на время избавить мышцы от болезненного напряжения и слегка прочистить затуманенные мозги было в его силах. – А-а-а… Что ты…

– Родня у тебя есть?

– Ды-а-а…

– Значит, прямо сейчас пойдёшь к ним и всё расскажешь, – велел Яр, закрепляя приказ прикосновением ментальных чар. – Пусть везут тебя к врачам. И от лечения не отлынивай.

– Меня н-накажут…

– Накажут, само собой. Только сначала в чувство приведут, – вымещая раздражение, Яр ещё разок встряхнул страдальца за воротник добротной куртки. – Сам-то чем думал? Вот так вот лучше, что ли, чем в здравом уме?

Вопрос всерьёз озадачил парня.

– Так – не-е-ет… А после дозы – лучше… Чем всё это дерьмо…

Яр лишь недоумённо покачал головой. Он ни за что не согласился бы по доброй воле лишиться ясного сознания, а этому типу даже нравится. Зачем вовсе было вмешиваться? Он ведь ровным счётом ничего не знает о человеке, волю которого так запросто себе подчинил.

– Лечись, – упрямо повторил Яр и прибавил, уже не сопровождая слова внушением: – Занятие себе какое-нибудь найди, что ли… Умеешь что-нибудь?

Недоросль недоумённо хлопнул по-девичьи густыми ресницами.

– Умею?.. Да чё, как все…

– Значит, как минимум, читать, – зло процедил Яр. – Вот и почитай что-нибудь полезное. Уголовный кодекс, к примеру.

Отпустив сбитого с толку юного горожанина, он спрятал руки в карманы джинсов и зашагал прочь. Вспыхнувшая злость стала едва ли не первым чувством, которое всерьёз поколебало мертвенно-отстранённое спокойствие, установившееся в последние недели. Неужели жизнь, почти наверняка сытая и праздная, так невыносимо утомила этого без пяти минут уголовника?.. Ни с того ни с сего вспомнился Дранок, об участи которого Яр так ничего и не узнал. Тот тоже не ладил с собственным рассудком и вряд ли был от этого счастлив – иначе не искал бы с таким болезненным упрямством Власова одобрения. Но им обоим – что Дранку, что безымянному жителю московской окраины – путь освещали хотя бы ложные маяки.

Яр выбрался из уличной темноты в сыроватый полумрак подъезда и, проигнорировав лифт, пешком поднялся на девятый этаж. Катя не спала. Услышав возню в коридоре, она бесцветно буркнула приветствие откуда-то из комнаты. Через дверной проём сочился бледный подрагивающий свет от работающего телевизора.

– Доброй ночи, – сказал Яр в пустоту, сбрасывая ботинки.

Благостное одиночество кончилось.

Катя сидела на разобранном диване, закутавшись в одеяло, и наблюдала за выдуманными людьми по ту сторону экрана. Яру меньше всего хотелось сейчас говорить с ней, но он и без того в последние недели больше походил на угрюмую лесную нежить, чем на человека. Усевшись рядом и осторожно обняв девушку за плечи, он привычно поискал в душе хоть искорку тепла. Сам не понял, нашёл или нет.

– Чего ты? – Катя отстранилась, выскальзывая из его рук. – В холодильнике ещё макароны остались, иди поешь.

– Не хочу, – Яр отодвинулся и поймал себя на том, что испытывает скорее облегчение, чем разочарование. – Ты спать собираешься? Я ещё по работе повозиться хотел…

– Ну и возись по своей работе, кто ж тебе мешает?

Злится. Он снова слишком глубоко увяз в собственных мыслях, позабыв о её печалях. Когда подобная догадка посетила Яра впервые, он всерьёз испугался; теперь привык. Не пытаясь дотронуться до девушки, он осторожно спросил:

– Что-то случилось?

– Ничего, – проронила Катя. Голос её звенел от плохо скрытой обиды. – Ничего нового.

– Я опять поздно пришёл, – наугад повинился Яр. По молчанию не сумел понять, попал или промахнулся. – Не переживай. Я же говорил: ничего тут со мной не случится…

– Я и не переживаю, – отрезала Катя, сердито развернувшись к нему. – Я уже, знаешь, привыкла, что ты шляешься ночами чёрт-те где, а потом сидишь до утра за компом. Видимо, тебе так нравится.

Яр растерянно покачал головой. Не переживает… Она за него не переживает. А ведь говорила когда-то