Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дверь палаты снова поскреблась санитарка, и на сей раз Яр не стал её прогонять.
XXXIV. Тонкая нить
– Хозяину принесть чего?
Яр скептически оглядел кучку сомнительных побрякушек, которые только что вытряхнул из полиэтиленового пакета, и покачал головой.
– Если только у тебя тут спирт случайно не водится.
Домовой обрадованно растопырил уши.
– Так конечно! Чуточку-минуточку, Прохор сей же час принесёт…
Он моментально ретировался – судя по всему, в гостиную, куда Яр старался лишний раз не заглядывать. Сегодня, конечно, придётся. Там дожидаются контролёра артефакты, общая стоимость которых дважды или трижды перекрыла бы всё остальное наследство. С другими, припрятанными в тайниках, вдесятеро более драгоценными и неизмеримо более опасными, надо как-то справляться без чужого участия. Распутывать охранные чары, стирать из них память о прежних владельцах, подчинять себе, а что не получится – выводить из строя. Всё это требовало идеальной сосредоточенности и изрядного умственного напряжения, так что Яр предпочёл коротать время за менее кропотливым занятием. По его приказу Прохор натащил со всего дома всякие украшения; львиная их доля никогда не соприкасалась с колдовством, но попадались и выдохшиеся, и даже активные артефакты. Это барахло следовало перебрать, очистить от патины и остаточных чар, а потом куда-нибудь определить. Можно было попросту сжечь его волшебным пламенем, но, пряча мысли от ползучей тягостной пустоты, Яр упрямо возился с каждой безделушкой.
– Вот! – Прохор показался в дверях с пыльной пузатой бутылью в лапах. На Яра он поглядывал подозрительно, хоть и без осуждения. – Пущай хозяин забирает. Ить оно только такое и проймёт…
– Этим – грязь оттирать? – Яр заставил тяжёлую бутылку выпорхнуть из объятий домового и приземлиться на край стола. Он ни черта не понимал в надписях, украшавших вычурную этикетку. – Медицинский спирт есть? Или ацетон хотя бы?
Домовой сокрушённо помотал головой. Ну конечно, зачем волшебнице в доме медицинский спирт… Яр закусил губу, мимолётной болью отвлекая себя от опасных мыслей, и разочарованно ссыпал побрякушки обратно в пакет.
– Чёрт с ним, – сердито сказал он самому себе и вновь повернулся к Прохору: – Денься куда-нибудь, пожалуйста. Я в тайнике покопаюсь.
Домовой тут же испарился. Так непривычно, что он теперь беспрекословно повинуется… И что тайник в старом комоде больше не под запретом. Нелегальные артефакты хранились в хитро устроенной шкатулке, в скрытом ящичке, под защитой охранных чар и вдобавок тонкого механизма, тоже наполовину колдовского. Если открывать без знания, где-то между деревянными стенками лопнет стеклянная ампула с кислотой. Это вряд ли испортит артефакты, но наверняка навредит незадачливому взломщику. Совсем не в духе наставницы такие штучки… Должно быть, шкатулка ей досталась в наследство или в подарок. Может, уже вместе с артефактами.
Яр аккуратно отпер тайник, натянул на руку перчатку и наугад выбрал невзрачный кристаллик кварца, оправленный не то в серебро, не то в белое золото. Всего-навсего тонко настроенный детектор наведённых чар. Искусной волшебнице он мог понадобиться разве что для коллекции. Однако хранится подвеска в тайнике, а значит, наложено на неё может быть всё, что угодно…
Яр прищурился, разглядывая разноцветные узоры давным-давно наведённого колдовства. Основная нить, серебристая, свивалась вдоль сложного орнамента на металлической оправе. Две другие, ярко-красные, либо усиливали чары, либо берегли артефакт от посторонних загребущих рук. И, разумеется, вещичка знала, чья она: среди колдовских хитросплетений скользили едва уловимые золотистые блики. Будь артефакт легализован, эти мелкие искры оказались бы встроены в особые защитные чары, как соль для шифра. К счастью, это недавнее изобретение; с наивными старенькими заклятиями намного проще. Яр осторожно тронул слабо светящиеся нити колдовства. Похоже, всё-таки безобидные. Кому придёт в голову всерьёз защищать даже самый точный детектор?
В коридоре виновато пискнул дверной звонок. Яр торопливо забросил подвеску обратно в тайник. Прежде чем открывать дверь, проверил, что все комнаты надёжно заперты и ниоткуда не торчат мохнатые Прохоровы уши. Домовой непонятно почему ужасно его раздражал.
– Добрый вечер, – сдержанно произнёс Яр, пропуская офицера в прихожую.
– Здравствуйте! – преувеличенно бодро отозвался тот. Ступив на придверный коврик, он тщательно вытер ботинки, слегка забрызганные грязью. – Ну и погодка, правда?
Погодка как погодка: мелкая весенняя морось, почти незаметная в вечерней темноте. Контролёр – невысокий мужичок в годах, так и лучившийся добродушием – пристроил на тумбе рыжеватый кожаный портфель, отдал Яру несуразный плащ полутора размерами больше нужного и по своему почину засеменил в сторону призывно распахнутых дверей гостиной. На полдороге вспомнил про портфель и вернулся.
– Соболезную вашей утрате, – с фальшивым сочувствием сообщил гость и поправил на носу очки с толстыми стёклами. – Вы… э-э-э…
– Ярослав Зарецкий, племянник умершей, – сухо напомнил Яр. – Могу взглянуть на ваше удостоверение?
– Да-да, конечно… Вот, пожалуйста. Старший офицер отдела контроля Валерий Васильевич Громов. Маг пятой категории.
Пятой. Как – по бумагам – сам Яр. Не могли найти кого-нибудь посерьёзнее? Этого и дурить как-то совестно… Повинуясь приглашающему жесту, Громов опустился в кресло, отомкнул застёжки портфеля и аккуратно извлёк на свет пачку пустых бланков. Беспомощно огляделся в поисках ручки. Яр выудил из кармана свою и протянул контролёру.
– Благодарю, благодарю! Будьте добры, пожалуйста, паспорт и удостоверение… Так-так, отлично… Ещё раз, по какой линии вы в родстве с покойной? Это важно!
Не спеша отвечать, Яр уселся
