Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По материнской, – спокойно солгал Яр и тут же, не давая сомнению шанса закрасться в седую контролёрскую голову, прибавил: – Не задумывайтесь, это несущественно.
Громов медленно кивнул и растерянно двинул челюстью, будто надеялся зубами поймать разбегающиеся мысли. Наблюдать за людьми, теряющими волю, невыносимо. Яр отвернулся на несколько кратких мгновений. Если вдруг настанут когда-нибудь счастливые времена и нужда хитрить и путать следы отпадёт за ненадобностью, он с радостью навеки откажется прибегать к дару внушения. Но ему ли мечтать о счастье?
– Да… э-э-э… давайте приступим, – жизнерадостно предложил Громов, стремительно обретая прежнюю бодрость. – Тем более работы много, ха-ха…
Это было правдой. Офицер добросовестно возился с каждой мелочью, шумно восторгался редкости или дороговизне очередной попавшей ему в руки побрякушки и нет-нет да порывался о чём-то задуматься. Приходилось следить. Хуже всего вышло с «путеводными звёздами». Вид покорёженного амулета поверг Громова в смятение: ему не доводилось прежде видеть артефакты, повреждённые волшебным пламенем.
– Что это с ней случилось? – недоумённо спросил контролёр, указывая на подвеску кончиком ручки, уже слегка покусанным.
– Не знаю, – Яр наигранно небрежно пожал плечами. – Наверное, зачаровали уже такой.
– Не может быть! Это очень, очень дорогая вещь, молодой человек. Их бракованными не делают…
– А её сделали, – с нажимом произнёс Яр, вновь заглядывая контролёру в лицо. – Какая разница? Это не имеет значения. Артефакт рабочий, чары полностью исправны.
– Откуда вы знаете?
Леший! Ему не положено видеть чары! Яр стремительно перебрал несколько пришедших в голову вариантов лжи и не нашёл ничего лучше, чем сказать правду. Почти.
– Тётка долго носила вторую, – скупо проронил он. – И… приводила в действие. Эти штуки точно работают.
Громов ещё несколько мгновений посверлил его вежливым взглядом, затем кивнул.
– Ну, хорошо… И всё же как жаль! Такая музейная редкость – и в таком состоянии…
Страшно захотелось надеть ему на голову его же портфель. Яр не без труда подавил этот порыв. Дело наследника – сидеть смирно, отвечать на вопросы и наблюдать, как контролёр на ощупь перестраивает защитные чары. Как случилось, что Яр вынужден трепетать перед этим ходячим недоразумением? Кто наделил невзрачного, подслеповатого, не слишком даровитого человечка правом казнить и миловать?
– Ну вот, – сказал наконец Громов, отложив последнюю бумагу, – всё в полном порядке. Поздравляю… То есть, конечно же, соболезную…
– Не трудитесь, – Яр, не удержавшись, поморщился. – От меня ещё что-то нужно?
– Э-э-э, нет. Полагаю, что нет, – офицер торопливо сгрёб свой портфель, словно бы заслоняясь им от собеседника. – Владейте, э-э-э, на здоровье и применяйте с умом… Да…
– Прекрасно, – Яр ненавязчиво проводил Громова до двери, понаблюдал, как тот заворачивается в чересчур просторный плащ, и напоследок ещё раз взглянул в блёклые глаза. – Сдадите бумаги в архив – и забудьте об этом визите. Ничего необычного вы здесь не увидели. Меня не запомнили. Обычный выезд, как все другие. Понятно?
– Да, – офицер дёрнул подбородком и слегка пошатнулся. Яр торопливо отвёл взгляд. – Ничего необычного. Да. Всего доброго.
– Всего доброго.
Яр задержался ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы привести в порядок колдовское барахло. Последними на тёмный бархат легли переплетённые цепочки «путеводных звёзд». Что, если отдать одну Кате? Ей даже не нужно знать всей правды, пусть считает «звёздочку» просто красивой безделицей… Только вот что он станет делать, когда его амулет не зажжётся от её прикосновения? Или – если наоборот?.. Нет, как бы ни было дорого любое знание, на этот счёт лучше оставаться в неведении. Яр решительно захлопнул крышку резного ларчика и вручил его подоспевшему Прохору.
– Спрячь по-свойски.
– Хозяин не заберёт?
– Нет. Мне весь этот хлам даром не нужен.
Прохор обиженно опустил уши, но Яру некогда было расшаркиваться с домашней нежитью. Погасив везде свет, он набросил на плечи куртку, слишком лёгкую для полудюжины градусов выше нуля, и запер за собой пустую роскошную квартиру. Принадлежавшую теперь ему. За каким лешим?
– Опять уходишь? – спросила консьержка, выглянув из своей уютной камеры. – Я уж думала, теперь-то тут жить останешься…
– Сделайте одолжение, придержите язык, – процедил Яр сквозь зубы.
Оставив старушку переваривать эту дерзость, он едва ли не бегом выскочил из подъезда и зашагал в сторону метро. На парковке у дома призрачно белела пожилая иномарка Лидии Николаевны, одинокая среди чёрных и серых машин. Яр волен был делать с ней что душе угодно: продать, чтоб не мозолила глаза, оставить тут гнить под бесконечными весенними дождями или, чем чёрт не шутит, научиться с ней управляться. Последнее казалось самым правильным, но от одной мысли взвалить на себя ещё и эту заботу становилось худо. Не сейчас. Может быть, потом, когда всё уляжется. Когда пропитавший салон запах духов перестанет царапать горло.
В поздний час люди заползали в метро редко и неохотно, словно опасались, что ночь поймает их где-то посреди тёмных подземных тоннелей и не выпустит до самого утра. Яр нарочито неспешно прошёлся вдоль пустынной платформы. Холодные металлические звёзды на белоснежных стенах матово отблёскивали в приглушённом свете массивных люстр. За минувшие годы Яр успел привыкнуть к их строгой и обыденно-торжественной красоте. Привыкнуть, но не стать здесь своим. Однако и по ту сторону границы его давным-давно никто не ждёт. Может быть, оставляя
