– Я ждал тебя, – он тяжело дышал, глаза блестели, а руки слегка подрагивали. – Умеешь произвести впечатление. Идём…

Пройти сквозь толпу не составило труда. Народ испуганно шарахался в стороны и никто не издавал ни звука. В полной тишине мы прошли через двор и площадь с коже-меховой торговлей. Спиральное устройство Тагри только поспособствовало тому, чтобы мой выкрик разнёсся как можно дальше. Почти вплотную стоящие здания образовали мощный звуковой коридор, и до самой гавани я видела перевёрнутые бочки и ящики, разбросанную солому и испуганные лица.

Пока мы шли, Бумер несколько раз оглядывался. Мы тоже обернулись. Позади, еле поспевая, тащился Скорбный Берк, правда, молча. Только взойдя на палубу, я начала немного успокаиваться. Команда в нетерпении ожидала нашего возвращения, но капитан отмахнулся от всех и чуть ли не бегом помчался в свою каюту. Он вынес бочонок с местным и очень крепким самогоном, который успел прикупить во время похода на рынок. Тиль принёс кружки, но в первую очередь Ают налил мне и себе. Мы залпом выпили и выдохнули. Пока мужики разливали на всех, Данко спросил:

– А где Дайк?!

Капитан плеснул себе вторую порцию и также быстро опрокинул:

– Не поверите!

Пока он максимально подробно рассказывал о хождении в управу, Скорбном Берке, допросе, матери Дайка, которая оказалась не в рабстве на Западе, а здесь, на Севере, и не рабыней, а супругой пархонта – все слушали, открыв рты и забыв про кружки с самогоном. Когда дело дошло до моего слишком громкого выступления, мужики дружно выпили и доложили, перебивая друг друга, что голос они тоже слышали и сразу сильный вихрь, как удар, покачнул все корабли в гавани.

Сидя плотным кружком и зажимая в мозолистых ладонях глиняную тару, все смотрели на меня: Тиль, Найр, Кул, Данко, Гелар, Элам, Кирд, Муркас и Тощий Солан. Я собралась с духом и, поглаживая Бу для успокоения, сказала:

– Да, я богиня… – и после паузы добавила, – в человеческом обличье… уже бессмысленно отрицать.

Мужчины сидели молча, вглядываясь в меня так, будто видели впервые, пока Данко не поднял кружку:

– За нашу богиню!

Подхватив тост, все дружно чокнулись.

До самого вечера я просидела в каюте. Дайк так и не явился, хотя что тут скажешь… После стольких лет встретить маму и сестру – такое счастье выпадает далеко не всем потерявшим родителей в детстве! А вдруг он, вообще, захочет остаться?! Эта мысль крутилась в голове, наполняя глаза слезами: «Если Дайк так решит, то что я смогу поделать… Это его жизнь и его выбор… Я только порадуюсь за своего дорогого и давно любимого Няня. Расставаться будет очень больно, но я должна продолжать свой путь, с ним или без него. Нужно выполнить обещание, данное Максу…»

Тревожные мысли прервал стук в дверь – это был капитан:

– Я в город. Присоединишься?

Он переоделся, побрился и в ярко-красной рубашке под тёмно-серым камзолом, красиво облегающим фигуру, выглядел великолепно. Я покачала головой:

– С меня хватит на сегодня впечатлений. Лучше и ты не ходи…

Он как-то замялся:

– Ты права, зря я всё это затеял. Думал, раз уж мы тут оказались, то смогу отхватить самый жирный кусок за свиток. Золота тут – сама понимаешь… Только поздно уже давать обратный ход. Если не приду, подумают, что струсил. Ну не съедят же они меня!

– Не ходи один, возьми кого-нибудь…

Он только вздохнул:

– В разрешении на отплытие, что дали в управе, сказано, чтобы команда шхуну не покидала.

– Ладно, хоть провожу тебя…

Мы спустились на причал. Неподалёку на голых камнях бесформенной кучей сидел Скорбный Берк. Заслышав шаги, он зашевелился и, бормоча что-то бессвязное и непонятное, начал качаться из стороны в сторону.

– Он что? Тут так и сидел?! – я обернулась к Данко, Тилю и Кулу, свисающим с борта.

– Да! – выкрикнул Данко. – Как пришёл за вами, так и тут…

Я уставилась на больного. За длинными, грязными космами и такой же бородой было непонятно, есть ли у него вообще лицо. Сквозь дыры в лохмотьях виднелись крупные гнойные язвы, источающие жуткую вонь, костлявые руки покрыты гниющей коркой, а с волос капала какая-то вязкая жидкость. Короче, смотреть невыносимо, да и находиться рядом тоже.

Я проводила Аюта до конца причала. Охранники стояли уже здесь, а не возле шхуны, и как мы догадались, они не пускали желающих увидеть сына Хранителя к «Чёрной медузе». А таких желающих было много! Завидев нас, некоторые начали кричать: «Альд! Альд! Смотрите, Альд!!!» Толпа заволновалась, а воины напряглись, выставив копья. Капитана уже ждали. Коренастый, невысокий и очень блондинистый северянин, почти альбинос, кивнул и пригласил следовать за ним.

Вернувшись на шхуну, я прямиком потопала на камбуз. Набросала в миску что осталось от ужина, нацедила большую кружку пива, отрезала толстый ломоть хлеба и спустилась к несчастному сумасшедшему. Бумер следовал по пятам и как-то странно, словно заинтересованно, поглядывал на этого человека. Тот поднял глаза и прохрипел:

– Сын… сын… Великий сын великого бога… Или всё-таки дочь?

У меня чуть миска не вывалилась из рук и не пролилось пиво: «Дочь?!» Ноги подкосились, и я опустилась рядом с Берком, протягивая миску:

– Вот, поешьте…

Он взял еду и принялся жадно хватать руками, хотя про ложку я не забыла. Когда он почти закончил и залпом вдул предложенное пиво, то опять глянул на меня. Взгляд карих глаз был цепким, пронзительным и уже совсем не походил на взгляд невменяемого человека.

– Ты возьмёшь меня с собой, – тихо, но внятно и чётко проговорил Скорбный Берк. – Понимаешь, что будет, если откажешься?

От страха, что моя тайна раскрыта, напал такой столбняк, что я смогла только кивнуть и то еле-еле. Вычищая хлебом остатки каши, Берк продолжил говорить:

– Я видел тебя в Маргосе. Ты приехала с караваном Олмана и семьёй Гая Голоса. И что это ты освободила ангалина, я тоже знаю… Я следил за тобой…

У меня совсем в глазах потемнело: «Следил?! Кто этот человек?!» Видя, наверно, мою панику, Скорбный Берк улыбнулся:

– Не волнуйся… Пока ты хранишь мою тайну – я храню твою… Хорошо я придумал внушить всем, будто ты сын Хранителя?!

Я опять кивнула.

– Запомни, девочка… хоть ты, похоже, действительно, богиня… Я богов не боюсь. Одно моё слово и ты застрянешь здесь надолго, если не навсегда, а твои друзья будут гнить в ледяной яме или болтаться на виселице за укрывательство. Выкручивайся, как хочешь, но я должен быть на борту, когда «Чёрная медуза» покинет Тагри.

Буквально секунда и передо мной опять сидел