К тому времени германское посольство в Берне уже обеспечило секции IIIb возможность осуществления целей, которые та преследовала, направляя Ленина в швейцарскую федеральную столицу. Оно побудило федеральные власти взять под строгий надзор российское посольство и создало Ленину и его сподвижникам условия для беспрепятственного передвижения по Швейцарии. Прямо перед его прибытием, в первую неделю сентября 1914 г., в Берне по требованию швейцарской разведки арестовали успешного русского военного разведчика М. Ф. фон Котена. Вечером накануне войны фон Котен приехал в Швейцарию из Австро-Венгрии, где Ставка поручила ему организовать разведывательную резидентуру, и тут был арестован швейцарскими властями, обвинен в шпионаже против Германии и предан суду[1719]. 10 сентября его начальник, многолетний военный атташе полковник Д. И. Ромейко-Гурко[1720], доложил в Петроград, что фон Котен привлечен к судебной ответственности. В итоге фон Котена выслали во Францию, Ромейко-Гурко лишили аккредитации, а затем и ему самому настоятельно рекомендовали выехать из Швейцарии[1721]. Его преемник, полковник Генштаба Головань, принимая дела, получил инструкции соблюдать крайнюю осторожность, что заставило его, среди прочего, полностью отказаться от вербовки и курирования агентов. Секция IIIb германского ВК приняла к сведению такое развитие событий с удовлетворением, а В. Николаи позже признал, что с высылкой Ромейко-Гурко Россия потеряла «настоящего руководителя своей разведки в Швейцарии»[1722] и потому последняя в годы войны «не справлялась» точно так же, как в мирное время, — ей не хватало «системы». Николаи не раз вспоминал «чувствительную потерю», понесенную русской разведкой в начале войны, когда «военному атташе в Берне Гуркову [sic]… пришлось покинуть свой пост и его заменили генералом Головане [sic], новичком в разведывательной работе». После того как французская разведка организовала «русскую миссию» при парижском Военном министерстве, чтобы компенсировать слабые места, возникшие у русской разведки в Швейцарии, Николаи сделал первоочередной мишенью совместной борьбы немцев и швейцарцев с разведывательной деятельностью Антанты на швейцарской территории французскую секретную службу. По его данным, при поддержке швейцарских властей ему за первые три года войны удалось раскрыть «14 французских шпионских организаций в Швейцарии» и «обезвредить 145 человек»[1723], тогда как в других странах он оставался «бессилен вне имперских границ»[1724]. Этих людей «Германия с достаточным доказательным материалом передавала швейцарскому правосудию»[1725], их брали под стражу либо, если они обладали иммунитетом, высылали из страны.

Этими мерами секция IIIb создала в Швейцарии исключительно выгодную ситуацию для беспрепятственного общения ленинской группы с представителями австро-венгерского Генштаба и полномасштабного развития ее контактов со связными и доверенными лицами германского ВК. В результате Ленин и его товарищи, подобранные им для работы на эти учреждения, могли особо не ограничивать себя в передвижениях, собраниях и митингах и выполнять полученные из Берлина и Вены директивы, практически не таясь[1726].

По прибытии в Берн 5 сентября Ленин встретил готовую сеть контролируемой связи. Связным германского посольства с Лениным, «доверенным лицом» военного атташе (а позже и посла), служил его швейцарский поручитель, социалист и социал-демократический бернский политик Карл Виталь Моор[1727]. Немецким куратором Моора стал офицер разведки д-р Вальтер Нассе[1728], прикомандированный секцией IIIb к военному атташе с 1 января 1915 г., кузен д-ра Морица Зэмиша, генерального референта в Имперском казначействе (министерстве финансов), возглавлявшемся в последние годы его существования их общим родственником графом Рёдерном. Нассе курсировал между Берлином и Берном (с весны 1917 г. к ним добавился Стокгольм), в своем не подлежащем досмотру багаже возя в одном направлении пачки свеженапечатанных банкнот, которые казначейство с согласия Министерства иностранных дел выдавало на выплаты русским коллаборационистам, а в другом, например, экземпляры сообщений и пропагандистских работ бернских большевиков для ознакомления субсидирующих их берлинских ведомств.

Как член бернского кантонального парламента Моор открыл Ленину и его свите двери в государственные учреждения своей страны. По его просьбе новоприбывшего на основании венского легитимационного удостоверения зарегистрировали как русского дворянина г-на фон Ульянова, ходатайствующего о праве на жительство также для своей жены, «дворянки г-жи Эсперантии Ульянов, урожденной Крупски». Соответственно сословному положению супружеская чета через несколько дней сняла дом в респектабельном квартале вилл возле Бремгартенского леса (виллу на Доннербюльвег, 11а), Зиновьев с семьей занял дом по соседству, а ленинская возлюбленная Инесса (здесь «Инес») Арманд, за которую Моор тоже поручился, поселилась на Дроссельвег, 23.