– Я мог бы помочь.

Он хотел помочь. Вечное ожидание терзало его нервы, которые в последнее время и без того никуда не годились.

Эмир покачал головой:

– Ты принимаешь это слишком близко к сердцу. Я не собираюсь использовать тебя в этом деле. До тех пор, пока мы не убедимся, что побег Садыка не имеет ничего общего с атеистами.

Марко стиснул зубы. Ярость грозила захлестнуть его изнутри. Но он не допустил этого. Эмоции не помешают его разуму. Если Марко хотел, чтобы Эмир передумал, то должен был доказать ему, что может справиться с ситуацией.

– Как скажешь. Но ты мог бы, по крайней мере, позволить мне снова тренироваться, а не отправлять меня на кухню.

Марко нравились тренировки, а сейчас он отчаянно нуждался в них, чтобы изгнать гнев из своего тела. Он умоляюще взглянул на дядю, который молча смотрел на него.

– Я не против. Можешь участвовать в тренировках. – Эмир поднялся и направился было к выходу из палатки снабжения, но потом вдруг снова повернулся к нему. – Даже если ты не хочешь этого слышать, мы оба знаем, что она должна была уйти.

Марко не смотрел на своего дядю, когда тот выходил из палатки. Опустив руки с кастрюлей в руках, он молча уставился в пространство перед собой. Он знал, что Эмир прав. Но дело было не в этом. То, что ей пришлось уйти, не стало бы для Марко проблемой, если бы она вернулась к нему. Но она бы не сделала этого. Она сама сказала ему об этом.

* * *

Ашер и его отряд вернулись поздно вечером, как раз когда Марко раздавал еду. Их поиски не увенчались успехом – Марко сразу прочел это по лицам товарищей. С поникшими плечами Ашер опустился на скамью рядом с ним. Марко протянул другу миску, полную тушеного мяса и овощей.

– Спасибо.

Ашер, улыбаясь, взял миску из рук товарища.

– Никаких новостей? – Марко наблюдал, как его друг ест.

Ашер покачал головой:

– Зато я слышал, что тебе снова разрешили тренироваться. Вот здорово. Завтра нам предстоит бег по пересеченной местности. – Ашер усмехнулся, и Марко попытался ответить ему тем же. Получилось средне. – В чем дело? Вот уже несколько дней ты ведешь себя странно. Ты даже не сказал мне, почему вдруг Варран отстранил тебя от миссии.

Заметив беспокойство в глазах друга, Марко вздохнул. К тому времени уже весь легион знал об освобождении преступников из самарской тюрьмы. Но лишь немногие знали, кто именно из заключенных сбежал из-под стражи.

– Мой дядя говорит, что я слишком эмоционален и позволяю своему гневу собой руководить. – Марко вырвал из земли у своих ног несколько травинок.

– Гневу? Не то чтобы никто не заметил, что ты сердишься. Святая Богиня, да это же видно с расстояния с милю. И все же – почему ты злишься?

Марко не посмотрел на своего друга. Вместо этого он огляделся по сторонам. Никто из остальных солдат не обращал на них внимания. Все они сидели за столами, беседовали, ели и пили.

– Он на свободе. Кошмар моего детства снова на свободе, – наконец выдавил он из себя. Да, это был кошмар, который преследовал его каждую ночь, но и днем никуда не исчезал.

– О чем ты говоришь, Марко? – в голосе Ашера Марко услышал растерянность и замешательство. Откуда другу было знать, что Марко имел в виду?

Он не мог этого знать. Тогда они тщательно скрывали все происходящее. На благо всех участников событий.

– Садык… – с отвращением выдохнул Марко.

– Кто?

– Преступник из Сирены. Его приговорили к пожизненному заключению в самарской тюрьме за попытку похищения.

Ашер, присвистнув, отставил миску с едой.

– Пожизненное заключение за попытку похищения? Суровое наказание.

Марко поднял глаза и встретился с Ашером взглядом. Неверие и непонимание встретились с явным гневом и презрением.

– Недостаточно суровое для того, кто задумал похитить жрицу.

– Он… он хотел… О, я этого не знал. – На короткое мгновение между ними воцарилась напряженная тишина, прежде чем Ашер заговорил снова:

– Но почему ты называешь его своим кошмаром?

– Я был там, когда это случилось.

Селеста

Селеста смяла в руках лист бумаги. Это было приглашение на совместный завтрак, который Нами передала ей от имени Малии. Сначала Селеста подумывала отказаться. Вчерашняя ночь еще давала о себе знать: девушка чувствовала себя усталой, а взгляд в зеркало подтвердил, что выглядела она просто ужасно. Огромные круги под глазами, бледная кожа, осунувшееся лицо и торчащие во все стороны локоны. В таком виде показываться на глаза Натаниэлю ей не хотелось. А если совсем честно, то после его слов жрице вообще не хотелось больше встречаться с ним.

Еще вчера Селеста подумывала о том, чтобы уехать. Но делать этого было нельзя. Ее уязвленная гордость и чувства не должны мешать девушке выполнять обязанности жрицы, и Селеста возненавидела бы себя, если бы Натаниэль возымел на нее такое большое влияние.

Это всего лишь слова. Слова, в которых не было правды. Слова, сказанные в пылу ссоры. Слова мужчины, который ей безразличен. Эти фразы Селеста со вчерашней ночи повторяла в своих мыслях, снова и снова, как мантру. Она пыталась умалить значение своей ссоры с Натаниэлем, чтобы таким образом сохранить маску на своем лице. Вчера Селеста оказалась просто не готова к этому, но сегодня ей станет лучше. Она не потерпит, чтобы он снова причинил ей боль.

Неудивительно, что у тебя нет друзей.

Может, тебе стоит спросить Макену, действительно ли вы с ней подруги или она просто остается с тобой, потому что она – твоя горничная и должна работать на тебя.

Нижняя губа Селесты предательски задрожала. Она ощутила привкус крови во рту и только тогда поняла, что слишком сильно прикусила губу, стараясь остановить эту дрожь. Девушка сжала руки в кулаки и сделала глубокий вдох.

Она – взрослая женщина. Жрица. Избранница Богини. Да она, черт возьми, ни за что не станет принимать слова какого-то пьяного близко к сердцу. Натаниэль не имел над ней власти, и Селеста не допустит, чтобы его слова смутили и расстроили ее. Они были ложью. Не все, конечно, но как минимум – его заявление о Макене. Макена любила ее. Девушка являлась ее подругой еще с детства. Она была ее союзницей. И останется ею.

Когда Селеста полностью оделась, а Макена приложила все усилия, чтобы придать девушке достаточно презентабельный вид, то и дело терзая подругу вопросами о том, что, во имя Богини, она такого делала, что теперь выглядит настолько измученной, жрица направилась в гостиную, где должен был состояться совместный завтрак. Ладони девушки увлажнились, и она вытерла их о свои льняные брюки. Из-за двери салона доносился смех, который, как показалось Селесте, принадлежал Малии. Девушка заставила себя сохранять спокойствие и контролировать дыхание. Она попыталась было изобразить на своем лице улыбку, но и сама понимала, что это выглядит чересчур искусственно. Вместо этого она надела на лицо привычную маску, которая остальным, вероятно, покажется высокомерной. Однако для Селесты это оставалось единственным способом скрыть свои настоящие чувства и обиду.