Без лишней скромности скажу, что среди «стройотрядовцев» Миша Павловский и я тоже выделялись уровнем школьного образования.

А за доброту и отзывчивость все очень уважали Славу Кузнецова. Во время блокады Ленинграда умерли его родители, он вырос в семье тети, специалиста по зарубежной литературе. Она и ее муж, профессор университета, интересовались кругом общения их воспитанника. Раз в месяц эти коренные ленинградцы приглашали Мишу, Юру и меня на семейные обеды. Мы были поражены старинной мебелью, большим количеством книг, простыми отношениями людей высокой культуры и больших знаний.

На стройке не было ни книг, ни газет, играть в волейбол, после весьма тяжелой работы, не хотелось. Спасала гитара, я бренчал на ней еще в общежитии института, а здесь решил осваивать ее более серьезно по самоучителю, его подарил мне Стасик Щербаков, аккордеонист джаза факультета. Он учился в музыкальной школе Перми, его там отмечали за успехи, но суровый отец настоял на «обучении более серьезному делу, чем музыке стиляг и бездельников».

Стасик был молчаливый, всегда улыбающийся, но замкнутый в своих мыслях юноша. Его коронным номером была технически сложная музыкальная пьеса «Карусель», которая исполнялась в очень быстром темпе. Захватывало дух от вида его тонких пальцев, стремительно бегающих по клавишам. Его часто просили играть на танцах во дворе нашего студенческого общежития.

Вечерами, на берегу Оредежа мы много пели. Было приятно от лунной дорожки на глади реки, от таинственных очертаний леса на фоне затухающего неба, от мысли, что хорошо жить среди занятых общим делом людей.

Много позже я случайно узнал, что все малые ГЭС области стали ненужными после строительства громадных электростанций на Волге и сибирских реках. Сейчас на фото местных туристических объектов можно увидеть остатки плотины, в возведении которой участвовали и мы. Ее используют только как мост. А мне она вспоминается работой и дружбой с ребятами группы в то лето трудового семестра.

* * *

Освоение целинных земель в Казахстане с целью обеспечения страны зерном было вдохновляющим и не очень продуманным мероприятием. При значительных усилиях и затратах оно позволило увеличить сбор зерновых, но через пять-шесть лет закончилось полным распылением плодородного слоя здешних степей. Может быть, это стало причиной закупки зерна за границей в течение последующих лет.

Не только молодые, но и люди зрелого возраста не знают, что в те годы хлеб в столовых был «бесплатным», к столам приносили его нарезанные куски. Поэтому очереди за хлебом осенью 1963 года вызвали панику у наших людей, уверившихся, что уже не будет чего-то, похожего на голодные послевоенные годы. К счастью этого не произошло, несколько повысили цены на хлебобулочные изделия и внесли их в прейскуранты столовых. Но это было позже. А тогда мы с энтузиазмом отправились убирать ожидаемый большой урожай пшеницы на обширных землях Казахстана.

До Кокчетава нас довезли поездом, на центральную усадьбу совхоза имени Ворошилова — грузовиками, а к месту сбора зерна мы поехали на полностью нагруженных телегах, их тащили неторопливые быки.

Целинная степь удивила бескрайним простором. В ней можно было заблудиться, как в дремучем лесу — никаких дорожных ориентиров. Полевой стан, где нам предстояло жить и трудиться последующие три месяца, включал вагончик для хранения съестных припасов, кухню на колесах и большую хижину с двускатной крышей из соломы, все это нам привезли или мы соорудили на месте. При плоской, как тарелка, степи по естественным надобностям следовало бежать за горизонт, и мы выкопали два окопчика, удаленных от нашей хижины. Девушки спали на одной ее стороне, юноши — на другой.

Первобытный простор степи особенно впечатлял ночью, когда при яркой луне можно было уйти от полевого стана на километры, а из патефона все слышался голос Гелены Великановой, исполняющей:

«Ландыши, ландыши, светлого мая привет,

Ландыши, ландыши, белый букет…»

Поля невысоких посевов зерна можно было видеть часами, проезжая их на грузовике, приданном нашему отряду для хозяйственных дел.

В двух часах езды находился поселок Бестюбе, где добывали золото, туда мы ездили в баню. Там продавали водку «Калгановка» с запахом керосина, но рабочих шахт это не смущало, они брали ее ящиками. Из центральной усадьбы совхоза раз в неделю привозили свежий хлеб, молоко, овощи. Еду готовили наши девочки, питались мы хорошо. Пока созревали посевы, мы совершали поездки по степи, обнаруживая большое разнообразие природы. Как мираж, перед нами открывалось неглубокое, но необозримое озеро, на его отмелях плавало и бродили разные птицы. А как-то, мы среди ровной степи въехали в ущелье и у водоема изумрудного цвета увидели барсука, он не обратил на нас никакого внимания.

Но вскоре началась безостановочная работа по уборке урожая зерна. Появилось много прицепных комбайнов, сжатую в полях пшеницу и просо свозили грузовиками на ток нашего стана, а мы формировали из них бурты для просушки и последующей отгрузки на элеватор.

Сложной оказалась сушка и хранение проса, его все время нужно было перелопачивать, чтобы оно не прело. Этим занимались девочки. Ребят же распределили по комбайнам обслуживать копнители сена и загружать зерно в нескончаемые колонны бортовых машин ГАЗ-51. Грузили вручную, на машину нужно было поднять по 50–60 ящиков с зерном. Такая работа происходила непрерывно, сутками и очень всех измотала, но поддерживала мысль о пользе нашего труда для страны. Масштабы работ по сбору зерна на целине действительно поражали.

Я работал на комбайне Оберлендера, крепкого немца с оловянными глазами и плотным лицом, переселенного сюда в июле 1941 года. Комбайн в идеальном состоянии поддерживал другой немец, Генрих Кем, внешним видом он походил на скромного русского «работягу». Оба немца действовали уверенно и заинтересовано. Оберлендер еще до целины был награжден какой-то медалью за трудовые подвиги.

Нашему отряду повезло с руководством совхоза, во владении которого находились поля с посевами зерна. Директор совхоза, богатырского сложения украинец, утром выезжал к полевым станам, размещенным в сотнях километров друг от друга, и проверял там условия выполнения работ, количество и состояние техники. Как-то, он привез на наш стан полностью разделанного барана, и мы объелись свежим мясом.

В разгар работ по уборке зерна случился большой степной пожар. Об этом нам нервно крикнул примчавшийся за помощью шофер «газика». С лопатами мы вскочили в грузовик и поехали навстречу пожару. Через несколько километров увидели, что весь горизонт закрыт стеной дыма, внизу ее полыхало пламя. Слышался мощный гул, все сильнее ощущался запах гари и жар. Огонь быстро перемахнул через четыре рва вскопанной тракторами земли и стремительно приближался к нам. Стало ясно, что нужно