— Я тоже…

Внутри Ильи раздался хруст. Дверь, за которой долгое время была заперта душа, с треском сорвало с петель.

— Кузнец! Ура! Получилось!.. — закричал бес, но осекся. — Эй, остановись, кузнец! Хорош, хватит уже! Тут места совсем уже нет! Кузнец!..

Душа растекалась по всему телу, заполняя каждый уголок. Бес понял, что кузнец его обхитрил, и, пнув со всей силы его душу, вырвался на свободу и, негромко ругаясь и иногда оборачиваясь, ушел получать от начальства нагоняй.

Не знал неудачливый бес, что там, где есть любовь, нет места для зла. А кузнец с девушкой жили долго и счастливо, только лишь иногда, по вечерам, бывало такое, что как заболит душа в том месте, куда ее ударил черт, что хоть волком вой. Да еще в груди что-то поскрипывало. Наверное, все-таки забыл там бес свою табуретку.

Тигр уже давно все понял. Какая-то болезнь сначала поразила его глаза. Во время охоты, а особенно после быстрого бега в них начинало двоиться. Иногда его пошатывало на ровном месте, и ему приходилось все чаще останавливаться, чтобы зрение вернулось в норму. Затем в ушах стал появляться шум. Он то исчезал, то снова появлялся в самый неподходящий момент. Тигру приходилось то и дело встряхивать головой, пытаясь от него избавиться, но в ушах шумело все чаще и чаще. Из-за этого шума он уже не мог, как раньше, услышать свою жертву в густых зарослях. А из-за портящегося зрения ему приходилось подкрадываться к добыче почти вплотную, чем он зачастую выдавал себя и оставался без еды. Вчера у него впервые отказали задние лапы. Тигр прополз какое-то расстояние на передних, но силы быстро его покинули, и он так и остался лежать на большом и плоском камне в липком и тягучем бреду, то засыпая, то снова просыпаясь, не в состоянии даже отличить сон от яви.

Под вечер, когда палящее солнце уже склонилось над горизонтом, ему стало немного легче. Приоткрыв мутные глаза, он увидел прямо перед собой своего давнего знакомого.

— Это ты, Стервятник? — рыкнул Тигр. — Я рад, что в такой тяжелый час ты оказался рядом.

— Какой еще тяжелый час? — Стервятник наклонил голову набок и уставился своим желтым глазом на хищника. — Что случилось?

— Кажется, я умираю.

— Правда? — Птица расправила крылья и несколько раз взмахнула ими, разминая затекшие мышцы. — Это точно?

— Да, у меня уже отказали задние лапы. Я очень голоден, но у меня нет сил даже для того, чтобы поймать маленького грызуна.

Стервятник, опасливо поглядывая на Тигра, обошел его по кругу, внимательно разглядывая его тусклую и скомкавшуюся шерсть, впалые бока и обвисшие усы. Подойдя к задним лапам, он, собравшись с духом, сильно клюнул одну из них и тут же отскочил назад. Тигр не пошевелился. Осмелевшая птица вновь подошла к его морде.

— Значит, умираешь…

Тигр приоткрыл глаза и взглянул на птицу.

— Я никогда не просил о помощи, но… Ты не мог бы поймать какого-нибудь суслика и принести мне? Небольшой кусок свежего мяса мог бы помочь мне справиться с болезнью.

— Ты просишь меня о помощи? — удивился Стервятник.

— Да. Ты мог бы меня выручить. Ведь я столько раз помогал тебе, когда оставлял немного мяса на костях своей добычи.

— Но ведь я никогда не просил тебя о помощи. Ты делал это по своему желанию.

Тигр взглянул на птицу и вздохнул.

— Понятно. Ты мне не поможешь даже тогда, когда я тебя об этом прошу… Ты знаешь, мне всегда было жаль тебя, поэтому я всегда оставлял тебе мяса, не дожидаясь твоей просьбы. Но… Чего ждать от падальщика… Ты только и можешь, что пользоваться плодами чужих усилий, обгладывая кости добычи, пойманной не тобой. Теперь понятно, почему таких, как ты, все презирают.

— Я очень растроган твоей речью, — заклекотал Стервятник, — но подумай сам. Зачем мне делить с тобой свою еду, если я просто могу дождаться твоей смерти и наесться вволю? — Он придирчиво осмотрел тело Тигра. — Ты еще не сильно исхудал. Думаю, мне хватит тебя дня на четыре.

В глазах Тигра вспыхнули яростные огоньки, и он снова превратился в того здорового и молодого хищника, каким был несколько недель назад. Но это продлилось всего секунду. Слабость снова накатила волной, глаза помутнели, а в ушах опять зашумело.

— Злишься? — отступив на шаг, спросил Стервятник. — А ты думал, что, если я постоянно был рядом с тобой, значит, видел в тебе своего друга? Или ты думал, что я прилетел сюда, чтобы поддержать тебя, как ты говоришь, в тяжелый час? Смирись, ты уже мертвечина. Пока еще говорящая, но это ненадолго.

— Оставь меня здесь одного, Стервятник, — через силу прорычал Тигр. — Неужели в тебе нет ни капли благодарности за ту помощь, которую я тебе всегда оказывал?

— Одного? — захлопал крыльями падальщик. — Чтобы кто-нибудь нашел тебя раньше меня? Нет уж. А если тебя так беспокоит моя благодарность, то пожалуйста. Спасибо, что ты сегодня сдохнешь. Я очень благодарен тебе за это, ведь я наконец-то наемся вдоволь. Так пойдет?

Тигр прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

Солнце уже скрылось за горизонтом. Тигр все так же лежал на камне и медленно умирал. Птица сидела в нескольких шагах от него и, нахохлившись, дремала, иногда просыпаясь и поглядывая в сторону зверя. Вдруг какая-то мысль пришла в голову Стервятника, и он тут же открыл оба глаза.

— Тигр!

Зверь молчал.

— Тигр, ты живой?

Хищник приоткрыл один глаз.

— Я тут подумал, — падальщик переступил с лапы на лапу, — скоро начнется ночь, а я сегодня еще совсем ничего не ел. Ты же вроде говорил, что не чувствуешь задних лап…

— И что?

— Ты не против, если я немного перекушу? Ты все равно ничего не почувствуешь, а мой желудок перестанет сводить от голода.

— Ну и тварь же ты, — фыркнул зверь, — я никогда бы не подумал, что тебе может такое в голову прийти. Ты хочешь сожрать меня еще живого?

— Ну, а что такого? Ты все равно не переживешь эту ночь. К тому же тебе не будет больно.

Стервятник, уже совсем не опасаясь грозного хищника, но все же стараясь держаться подальше от его головы, деловито приблизился к хвосту Тигра.

— Отойди от меня, падаль! — рявкнул тот. — Отойди, не то я перегрызу твою пернатую глотку.

— Ой, я так испугался, — передразнил его Стервятник, но в его глазах снова появился страх перед хищником. Тем не менее он не отступил. Склонив голову набок, птица примерилась и нанесла свой первый удар клювом. Затем еще и еще. И вот по полосатой лапе маленьким ручейком потекла первая кровь.

— Я же говорил, что тебе не будет больно, а ты переживал, — проклекотал окровавленным клювом Стервятник.

Тигр молчал. Он и правда не чувствовал боли, но все его внутренности сжигала дикая, первобытная ярость. Если бы он только смог… Хотя бы дотянуться кончиком когтя…