Казимир Иосифович: Изверг, отцеубийца! Одинглоточек коньячку! Ведь гибель последней надежды!

Станислав Иосифович: Помолчи, Казимир!Читайте!

Слюньков (читает): «Сего тридцатого августа1882 года, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я, Сигизмунд ИосифовичБорецкий, в присутствии нотариуса Степана Степановича Слюнькова…» (кланяется ивскрикивает, хватаясь за поясницу). Проклятая поясница! «…Слюнькова объявляюмою последнюю волю касательно принадлежащего мне..»

Лидия Анатольевна: Ах нет! Не нужно всё.Только самый конец.

Станислав Иосифович: Да, последнеепредложение.

Слюньков: Извольте. Вот: «…Всёвышеперечисленное движимое и недвижимое имущество, равно как и вклады в„Русско-Азиатском банке“ и банке „Кредит Лионнэз“, завещаю моей племяннице ИнгеСтаниславовне Борецкой…»

Инга (пронзительно): Я же его просила!

Лидия Анатольевна: Господи! Да святится имяТвоё!

Станислав Иосифович: Зачем девочке, почтиребёнку, такое состояние? Душенька, ты и распорядиться им не сможешь.

Инга: Ничего, папенька мне уже 21 год, ясовершеннолетняя. А что там дальше?

Казимир Иосифович: Да-да, самый-то конец.Может, я недопонял? Ян, слушай!

Слюньков (читает дальше): «…моему племянникуЯну Казимировичу Борецкому завещаю свой бумажный веер, который передаю наответственное хранение в нотариальную контору „Слюньков и Слюньков“. Далеетолько число и подпись.

Диксон: It's incredible! Absolutelyincredible! Я лечил этот человек три месяца! Хоть бы мелочь завещал! Out ofcommon decency!

Казимир Иосифович: Если б вы, доктор, еговылечили — тогда другое дело, а так за что вам? Он и мне-то, брату любимому,согбенному под ударами судьбы, ни шиша не пожаловал… Над племянником,несчастным юношей, жестоко поглумился. Бумажный веер, каково? Ян, сынок,принеси фляжечку… Плохо мне…

Ян: Да ну вас к чёрту, старый вы пьяница! Чтоя здесь время теряю! (Хочет уйти.)

Инга: Постой! Не уходи! Про веер это не простотак! Здесь какая-то тайна!

Ян: Не тайна, а насмешка! Будь проклятытолстосумы, издевающиеся над людьми!

Казимир Иосифович: Но как же… Этонесправедливо! Я нищ, кругом в долгах! А Стасик и без того богат!

Станислав Иосифович: Не богат, а состоятелен.Это наша Инга теперь миллионщица. (С чувством, обращаясь к висящему на стенепортрету). Сигизмунд, я всю жизнь завидовал тебе. Твоей хватке, твоейнеукротимой энергии. Прости меня! Да будет земля тебе пухом!

Казимир Иосифович: Каким ещё пухом! Я толькодавеча, на прошлой неделе, занял пять тысяч… Надеялся выплатить из наследства!

Станислав Иосифович: Что ж, мне жаль твоегокредитора. Глупый человек, нашёл, кому одалживать.

Казимир Иосифович внезапно разражаетсяистерическим хохотом и никак не может остановиться.

Казимир Иосифович: Ой… Ой, Стаська… Тут тыправ… Прав, как никогда!

Станислав Иосифович (брезгливо отвернувшись):Скажите, господин… э-э… Слюньков, а когда моя дочь сможет вступить, таксказать, в права наследования? Она слишком юна и неопытна, чтобы самойразобраться в подобных вещах…

Диксон (перебивает): Господа, господа! А веер?

Инга: В самом деле! У дяди была великолепнаяколлекция восточных раритетов. Может быть, этот веер представляет какую-нибудьневероятную ценность?

Ян: Бумажный-то?

Казимир Иосифович: Да! Где наш веер?.. Бу… (всхлипывает)бумажный…

Слюньков: Я уполномочен сообщить вам, чтоуказанный в завещании предмет действительно был передан мне завещателем и,согласно полученным инструкциям, доставлен сюда, в подмосковное имениеусопшего. Однако…

Казимир Иосифович: Какое ещё «однако»? Гденаше наследство?

Слюньков: Честно говоря, я пребываю внекотором затруднении… Видите ли, в инструкции сказано, что означенный предметдолжен быть передан наследнику в присутствии одного человека, некоего ФандоринаЭраста Петровича, который сделает необходимые разъяснения…

Лидия Анатольевна: Фандорин? Не тот ли этомолодой человек, о котором говорили в салоне у Одинцовой?

Станислав Иосифович: Да, вне всякого сомнения.Он ведь недавно вернулся с Востока. И Сигизмунд тоже много времени провёл вКитае и Японии.

Диксон: Что за господин Фандорин?

Станислав Иосифович: Чиновник, состоящий приего сиятельстве московском генерал-губернаторе. Молодой, но очень на виду.

Лидия Анатольевна: Рассказывают, будто быпосле какой-то трагической истории он долго жил на востоке и превратился всовершенного азиата!

Ян: Ну и где он, ваш азиат? (Нотариусу.) Выему писали?

Слюньков: Разумеется. И получил уверение, чтогосподин Фандорин приедет. Однако коляска, отправленная к московскому поездуещё утром, не вернулась, а теперь уже вечер…

Станислав Иосифович: Фаддей, кто поехал кпоезду?

Фаддей: Это я, ваше превосходительство, немогу знать. Я при барине-покойнике в камердинерах состоял. А про лошадей ничегоне знаю, не моя плепорция. Если насчёт провизии распорядиться или счетапроверить, прислугу нанять либо уволить, это ко мне. И чтоб порядок в доме был,это тоже я…

Станислав Иосифович: Ну хорошо, хорошо! А полошадям у вас тут кто?

Фаддей: Это смотря по каким лошадям. Если побарским — одно, по хозяйственным — другое.

Станислав Иосифович (теряя терпение): Накоторых поехали встречать господина Фандорина?

Фаддей: На барских. Он же барин. Это вот поАркашиной части.

Аркаша (кланяясь): Так точно, по моей-с. Я припочившем нашем благодетеле в лакеях состоял-с, для всякой личной и дажеконфидансной надобности. И насчёт экипажей, и в смысле гардероба, и гигиеныорганизма — всё я-с, потому как специально обучен и все сии премудростипревзошёл.

Станислав Иосифович: До чего ж вы всеговорливы! Если ты «насчёт экипажей», то почему не поехал встречать?

Аркаша: Как можно-с? Столько дорогих гостей.Одному Фаддей Поликарпычу с Глафирой не управиться. Я кучера Митяя снарядил. Онхоть человек глупый, даже, антр-ну, полный дубина-с, но до станции, надодумать, не заплутает.

Горничная Глаша прыскает.