Водитель «Волги» вылез наружу и подошёл посочувствоватьджиповладельцу. Тот, судя по жестам, прочувствованно и в ярких красках изложилему свою точку зрения на случившееся. Потом вытащил сотовый и начал звонить.Кажется, из этого тоже никакого толку не вышло. Мужик так тряс маленькийаппарат, словно собирался расколотить, его о заледенелый асфальт. Водитель«Волги» пожалел ни в чём не повинную технику. Подозвал багрового, точно свёкла,мордоворота и выудил из «Волги» трубку автомобильной связи. Та хоть и трещалапомехами, реагируя на «нехорошее место», но связь обеспечивала. «Семнадцать навосемнадцать» набрал номер, дождался соединения и заорал так, что отдельныеметафоры долетали даже туда, где стояла Поганка. Женщина прислушалась спробудившимся профессиональным интересом.

Между тем её недавний собеседник, держа в руке розу, подошёлк рубчатому бетонному забору, который ограждал пепелище от бомжей, мародёров ималолетних любителей поиграть в сталкеров. Между монолитными плитами были щели,но такие, что не пролезла бы и кошка. Мужчина поднял голову и долго смотрел наизуродованный фасад. Туда, где раньше было одно из многих окно, и свет в нём,случалось, не погасал круглые сутки. Теперь…

– Спи спокойно, – проговорил он негромко. Иопустил розу в щель, законопаченную раствором примерно на метр от земли. Онспециально выбрал именно эту щель, чтобы не видеть, как цветок падает наземь стой стороны и остаётся одиноко и беззащитно лежать среди принесённых вчера, натой неделе, полгода назад… обращаемых и уже обращённых в прах дождём, морозом ивременем…

Он молча постоял ещё немного, не обращая внимания на взглядыредких в это время прохожих. Потом вздохнул и пошёл к ожидавшей машине.«Семнадцать на восемнадцать» зябко топтался возле мёртвого джипа, свиреповглядываясь в уличную даль – где там черти носят вызванную подмогу?.. КогдаРитин покупатель прошёл мимо него, он посторонился. Инстинктивно, безосознанной мысли о том, почему и зачем. А тот сел на правое сиденье «Волги» икивнул водителю:

– Поехали.

Автомобиль тронулся, обогнул джип и скрылся из глаз. Женщинас безвкусно накрашенным, пятнистым от холода лицом, стоявшая возле аквариума сцветами, почувствовала себя очень несчастной, вздрогнула под толстой стёганойкурткой и подумала: «Не придёт…» И правда – в самом-то деле, а что емуприходить?! Ему… такому… да в гости к какой-то вульгарной цветочнице, которойперед выходом на работу самой на себя в зеркало страшно смотреть?.. Им бывстретиться в другое время и в другом месте, когда она… Э, да что теперь.Взялся за гуж – не говори, что не дюж…

Рита оглянулась по сторонам: не видит ли кто? Быстро стянуларукавицу… извлекла из внутреннего кармана чистенький носовой платочек…промокнула глаза, высморкалась и воровато-быстро пшикнула в нос из импортногофлакончика с лекарственным спреем. Насморк, кажется, был настроен серьёзно.

Как известно, учёные – это люди, удовлетворяющие своёлюбопытство за государственный счёт. Иногда государство им за это даже ещё иплатит зарплату.

После того, как в достопамятном эксперименте что-то – чтоименно, до сих пор оставалось загадкой – пошло не так и здание на Бассейнойвыгорело дотла, научно-оборонную контору с безобидным названием «Гипертех»оперативно переселили от греха подальше под Гатчину. Туда, где неподалёку отобъездной дороги тихо ветшал недостроенный гостиничный комплекс. Здания потребовалипеределок, в некоторых корпусах ещё и до сих пор тянулся ремонт, но научнымманьякам не до евростандарта. Был бы стол, куда поставить компьютер!

Мощный «Селерон» имел быстродействие за пятьсот мегагерц, нодля задачи, над которой он в данное время трудился, и того было мало. Правдусказать, исследователей гораздо больше устроил бы хоть завалященький «Крэй»,[19] но… на безрыбье…

В тридцать пятой лаборатории происходил очень долгий итрудоёмкий вычислительный эксперимент.

Компьютер негромко шуршал вентиляторами, обдувавшимиперегретые от умственного усилия микросхемы. Кроме этого, в комнате было слышнодыхание четверых людей и размеренный стук резинового набалдашника о линолеум.От двери к окну, меряя шагами черно-синие квадратики пола и заметноприхрамывая, нервно расхаживал всклокоченный седовласый начлаб. Его молодыеколлеги втроём нависали над вычислительной машиной. Все трое вглядывались вэкран, на котором со страшной медлительностью возникала яркая цветная картинка.

Вот к ней добавилось ещё несколько точек, и длинноволосыйочкарик, сидевший за клавиатурой, оглянулся через плечо:

– Лев Поликарпович, пошёл первый аккорд!

Профессор Звягинцев застыл в центре комнаты, тяжело опираясьна трость.

– Расхождение?..

– Не видно пока, – отозвалась полная темноволосаядевушка. Она терзала в зубах незажженную сигарету. Курить в присутствии компьютерабыло категорически воспрещено, а уходить в отведённое место, налестницу, – не тот момент.

Светящиеся часы над дверью показывали семнадцать ноль-ноль.Мартовское солнце за окнами отчётливо клонилось к западу. На это никто необращал внимания.

Компьютер выдал ещё одну точку и опять надолго задумался…

Вычислительный эксперимент – это, выражаясь антинаучно,когда часть большой разветвленной программы притворяется экспериментальнойустановкой. А другая её часть изображает объект, с которым установка работает.В данном случае – крохотную горошинку вакуума, в которую виртуальным образомнагнетается магнитное поле и синхронно бьют виртуальные же лазерные лучи.

Вычислительный эксперимент хорош тем, что любые параметрыустановки можно как угодно менять простым движением клавиши. Представили, какэто выглядело бы «вживую», на огромном дорогостоящем агрегате?..

А кроме того, даже самая зубодробительная неудачавиртуального эксперимента не заставит компьютер шарахнуть настоящим огнём,раскурочить здание, унести жизни… Не понравился результат – остановил, сбросил,поменял, что находишь необходимым, и запустил снова…

Однако слова «смоделировали на машине» очень просто звучаттолько в кратких научных докладах, которые делают профессионалы и слушают такиеже профессионалы. А также в наукообразной фантастике, читая которую реальныеспециалисты умирают от смеха. Чтобы поставить виртуальный эксперимент, надо дляначала уметь описать поведение объекта и установки на языке математическихформул. Всяких там конгруэнтностей и дискриминантов, от одного вида которых убольшинства нормальных людей ум немедленно заходит за разум. Но это, повторим,для начала. Формулы ещё надо перевести на язык, понятный компьютеру. И то, какэто делается, – тоже целая наука и тоже не для слабонервных. Машине ведьне скажешь: возьми-ка мне интеграл. Ей надо объяснить всё подробно, шажок зашажком. Предложить метод. А методам, в данном случае возможным, – имялегион. Который выбрать?.. Снова наука…