Через несколько дней его навестил Алмазов. Вид учитель имелкакой-то пришибленный, а говорил он вообще странно — шепотом и без концаоглядываясь.

— Что с вами, Порфирий Иванович? — не выдержалКостя.

— Удивительные дела творятся, — шепотом ответилтот. — Не находите?

— Я нахожу, что вы говорите загадками, а у меня нынчесил нет их отгадывать, — буркнул Костя.

— Это вы верно подметили, насчет загадок, —вздохнул Алмазов. — Я после нашего разговора много думал, записи своипросмотрел, да и вообще…

А далее последовал совершенно фантастический рассказ.

Фантастическим он показался Косте, а по мне так простоглупость. Якобы существовало поверье, что в пещере, неподалеку от города, естьтайный грот, а в нем открывается прямая дорога в ад. Пещера так и зовется —Адова. Правда, по словам Алмазова, последнее время ее предпочитают называтьКозьей, потому что козы вечно туда забредают и теряются в тамошних лабиринтах,откуда извлекают их с большим трудом, а многие и вовсе остаются там навечно. Иякобы в давние времена пользовалась этим ходом всякая нечисть, чтобы, поселяясьсреди людей, усердно им пакостить. Пакости были такого свойства, что толькодержись. Никакого житья не было всей округе. Измученные граждане обратились вТроицкий монастырь, и оттуда прибыли иноки, которые и запечатали дорогу в ад.

— Что значит запечатали? — возмутился Костя. Я бы,кстати, тоже возмутилась.

— А то и значит. Запечатали семью ключами, и теперьСатана не может выйти на волю. Но если эти семь ключей найдутся…

— Помилуйте, что за сказки! — простонал Костя.

— Как посмотреть… Может, и сказки, но если кто-то в нихповерил…

Вот тут Костя и задумался. Что, если действительно кто-топоверил? И такое начал вытворять… Но какова тут роль монахов? Не собираются жеони открывать дорогу дьяволу? Или, напротив, хотят преградить ему путь, и сэтой целью… Суеверие, самое дурацкое, к сожалению, не редкость, но как в такоеможет поверить современный образованный человек? А отец Андрей, безусловно,человек образованный…

Алмазов продолжал развивать свои фантастические идеи, аКостя слушал, и чем дольше слушал, тем менее фантастическими они ему казались.Теперь и цитаты на папиросной бумаге, и даже убийства, и таинственноеограбление нашли свое разумное объяснение. Допустим, некие люди, узнав олегенде, решили открыть дорогу дьяволу, но есть и те, кто пытается импротивостоять…

— Летопись, которую я обнаружил, это толькоподтверждает, — закивал Алмазов с энтузиазмом.

Но кое-какой здравый смысл все-таки у Кости имелся, несмотряна травму головы, и он спросил Алмазова, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небез сарказма:

— Но как кинжалы могут стать ключами? И почему вы говорите,что их семь? Я видел только четыре.

— Жаль, что сам я ничего не слышал об этом «Наказе».Наверное, там что-нибудь да сказано, оттого одни ту книгу хотят иметь во что быто ни стало, а другие с тем же усердием посягательствам на нее так противятся.Возможно, кинжалы надо собрать вместе, разложить в определеннойпоследовательности…

— И появится дьявол? — фыркнул Костя.

— Зло, — нахмурился Алмазов. — Дьявол — этовсемирное зло. Вырвись оно на свободу, и люди забудут, что они люди, и Богазабудут, и начнется хаос, и прольются реки крови… Апокалипсис. Иногда ячувствую его приближение, — грустно вздохнул Алмазов. — А вынет? — Костя не ответил. Алмазов, еще раз вздохнув, продолжил:

— На днях соседская служанка Матрена билась в истерике:ей видение было, будто весь город в огне, убитые на улицах, мертвые дети…

— Вы же сами говорите: истерика. Так что же взять систеричной бабы?

— Ее видения, как правило, сбываются, — покачалголовой Алмазов. — Она местная достопримечательность, губернскаяКассандра, так сказать. Не поверите, как на меня подействовал ее рассказ.

В тот момент Костя тоже почувствовал странное беспокойство,словно перед ним на мгновение приоткрылась завеса судьбы. А вслед за нимзабеспокоилась и я. Отложила в сторону дневник и хотела позвать бабулю, чтобыузнать о судьбе прапрадеда. Матрена ведь оказалась права, через несколько летстрану захлестнула Гражданская война, и реки крови пролились, и убитые лежалина улицах, и «контриков» расстреливали прямо в городском саду, вон там, забывшим зданием городской думы, где сейчас дворец творчества юных. Трупызабрасывали землей кое-как, а зимой из-под снега торчали то руки, то ноги. Чемне Апокалипсис? Потом на том месте соорудили фонтан, но он почему-то вечноломался. В грязной воде плавали обрывки бумаги и прочий мусор, и отдыхающие,точно сговорившись, обходили фонтан стороной. Несколько лет назад фонтан убралии на его месте построили часовню в память о погибших.

Я вздохнула, взглянув на часы. Время позднее, с вопросами осудьбе прапрадеда придется подождать до утра…

А между тем Алмазов принялся объяснять Косте мистическоезначение числа семь, которое наряду с тройкой, согласно традициидревневосточных культур, — значительнейшее из священных чисел. Упомянулон, к примеру, о семи демонах, изображенных семью точками созвездия Плеяды.Число семь, по его словам, играло большую роль в Откровениях Иоанна Богослова,где упоминается семь общин, семь рогов чудовищного дракона, семь чаш гнева.

— Разрушением как результатом гнева Божьего отмеченазнаменитая «сцена семи» из Ветхого Завета, — горячился Алмазов. —Семь священников с семью трубами вострубили под стенами Иерихона, когда наседьмой день осады сыны израилевы обошли семь раз вокруг города, и от ихвоинственного крика рухнули его стены. Семеричный ряд ценился и во временаевропейского Средневековья: это семь даров Святого духа, в готическомизображении в образе голубей, семь добродетелей, наук и искусств, семь таинств,семь возрастных периодов человека; семь смертных грехов…

Признаться, у Кости от всего услышанного голова шла кругом,что немудрено при сотрясении мозга. А Алмазов, бегая от окна к двери, продолжалв запальчивости рассказывать, каким-то необъяснимым образом умудряясь избежатьстолкновения с предметами мебели и не расквасить себе нос.

— А семь просьб в «Отче наш»? Это-то вы, КонстантинИванович, надеюсь, помните? А если нет, извольте сосчитать: «Да святится имятвое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя, хлеб наш насущный даждь намднесь, и остави нам долги наши, и не введи нас во искушение, но избави нас отлукавого».

— Хорошо, хорошо! — замахал Костя руками. —Нам-то что это дает? Что теперь прикажете делать?

Алмазов замер как вкопанный и, уставясь в пол, задумался.