была «забегаловка по соседству», вдохновленная «Центральной кофейней» из сериала «Друзья». Уютные диваны, красочные кружки размером с ведро и плакаты местных групп и стендап-шоу.

Я стянула с шеи шарф и огляделась, почти сразу его заметив. Тейт сидел один в дальнем углу. Исполненный темной, грозной мощи, он восседал на нелепом желтом кресле, устроив руки на подлокотниках, как король на своем троне. Такой высокий, что его колени задевали круглый кофейный столик.

На Тейте была черная водолазка, обтягивающая крупные бицепсы, и серые брюки-сигареты. В мокасинах он выглядел как порнозвезда.

Заметив меня, он встал и сделал приглашающий жест. Я подняла взгляд к его лицу. Он не выглядел дерзким или беспечным. Ничего напоминающего того Тейта, которого я впервые застала в клинике. Черт, вокруг него даже как будто потрескивала аура.

Нет. Он был похож на темное облако, которое вот-вот разверзнется градом на мою голову.

Я направилась к нему, стянув берет с головы и бросив его на стол. Во рту у меня так пересохло, что язык прилип к небу. Должна ли я пожать ему руку? Обнять его? Как бы странно это ни звучало, мне казалось, что у нас есть что-то общее. Келлан.

– Что тебе принести? – спросил Тейт.

– Кофе.

– Какой кофе пьешь?

Вызывающий сердечный приступ в случае, если мы не закончим как можно быстрее.

– Американо. Без сахара. Без сливок, – я, конечно, пила кофе и с тем, и с другим. Но мне казалось неправильным беспокоить его такими обыденными вещами, как сахарозаменители, когда нас ожидал тяжелый разговор.

Я села напротив него. Тейт вернулся с чашкой дымящегося кофе и номером бариста, который она нацарапала на листовке. Он поставил кофе передо мной и, скомкав бумажку, выбросил ее в мусорное ведро. Я покачала правой ногой и увернулась от его взгляда, когда он сел на свое место.

Тейт сразу перешел к делу.

– Ты вообще собиралась связаться со мной и рассказать о Келлане, если бы мы не встретились через Рейган?

– Наверное, нет, – честно ответила я, вспомнив, что ему нравилась моя бунтарская жилка. – Ты ему не очень-то нравился. Я сомневалась, что ты этого заслуживаешь.

Он на удивление спокойно кивнул.

– А как насчет моего донора спермы? Келлан тоже его не любил?

Я покачала головой, не удивившись, что он так обозначил своего отца.

– Нет. С Терри я не стала говорить об этом открыто, потому что сама решила, что он засранец. Это было волевое решение.

Бледная тень улыбки тронула его губы.

– Давай начнем с начала. Как вы познакомились?

– Мы встретились в Сент-Поле, – я обхватила кружку с кофе, грея ладони. – Я познакомилась с Келланом в восьмом классе, примерно в феврале. Мы поладили.

Прошлой ночью, ворочаясь в постели, я решила быть разборчивой в том, что говорить Тейту. Я бы не стала лгать, но планировала исказить правду там, где это уместно. Не имело значения, был ли Татум придурком. Если вчерашний день что-то и доказал, так это то, что он заботился о Келлане. Этот мужчина погнался за мной до метро.

– Как вы познакомились?

На крыше.

– В классе. Он пришел туда, чтобы… – покончить с собой. – …подумать, и я пришла по той же причине. Мы разговорились. Тогда мы оба были очень подавлены и не рассчитывали друг друга найти. Думаю, мы сбросили нашу броню еще в коридоре.

Я не могла признаться, что мы встретились на крыше. Нет, ведь Келлан покончил с собой, сбросившись с нее. Тейт умный. Он сложит дважды два и получит полную картинку. И мое место в ней.

Но, позволив Тейту погрузиться в жизнь брата, я вроде как нарушу личное пространство Келлана. Предам его доверие. Я не могла попросить у Келлана разрешения раскрыть его самые глубокие, мрачные секреты, поэтому решила сообщать как можно меньше, но вместе с тем не оставив его брата без ответов.

– Насколько все было плохо? Депрессия? – спросил Тейт. Боль, исказившая его лицо, была такой острой, что у меня перехватило дыхание.

– Он не был счастлив, – я сделала глоток. На вкус кофе был как канализационная вода. Горький и мутный. Я поставила его на стол. – После первой же встречи мы стали друзьями. Я делилась с ним книгами для чтения, а он оставлял мне короткие рассказы, которые писал сам. Он был мастером слова.

Тейт уставился на меня, как будто мы все еще воюем. Возможно, так и есть.

– Он ненавидел меня, – сказал Тейт. Это был не вопрос, а утверждение.

Я пожала плечами. Это не было неправдой.

Тейт откинулся назад, проведя рукой по точеной челюсти. В нем было что-то очень темное и декадентское. Как будто под его прекрасной кожей, невероятно светло-серыми глазами, соблазнительным ртом и телом, над которым он так усердно работал, скрывался один лед.

– Он считал, что это я разлучил их с Терри, – сказал Тейт скорее себе, чем мне. Он называл его Терри, а не папой. Меня это почему-то не удивило. Все лучше, чем донор спермы.

– А разве это было не так?

Тейт нахмурился.

– Через пару лет после смерти матери Келлана Терри позвонил мне в четыре утра. Заявил, что не потянет воспитание ребенка. Он просто не был создан для родительских обязанностей. У него была дилемма – высадить Келлана у моего дома или отправить в школу-интернат. Я не был близок с Келланом – мы сводные братья, и между нами была разница более десяти лет, – но знал, что ему очень больно из-за случившегося с его мамой. Я только начинал учебу в ординатуре, безумно много работал. Но не мог позволить Терри бросить парня в каком-то модном колледже на севере штата. На следующий день я разорвал договор аренды своей квартиры, нашел дом на одну семью, который только мог себе позволить, и забрал Келлана. Наш донор спермы высадил его у моего дома по пути в Майами, где его ждала вечеринка с европейской моделью, которая пообещала отсосать ему за небольшую роль в одной из экранизаций по его книге. Спойлер: роль она не получила.

Его слова искромсали меня на источающие боль ленты, и мое тело сложилось, как оригами. Я попыталась скрыть кашель за глотком отвратительного кофе. Келлан этого не знал.

– Почему ты не объяснил это Келлану?

– Ложь причиняет боль. Правда убивает. Его бы уничтожила правда об отце.

– Если ты не хотел его воспитывать, почему же подал на установление полной опеки над Келланом?

Тейт уставился на меня так, словно у меня на голове была ваза с фруктами, и тогда до меня дошло.

Ну, конечно.

– Я этого не делал.

– Так мне сказал Келлан.

– Это сказал ему Терри, – если бы взглядом можно было убить, я бы покинула это место в мешке для трупов. Игра Тейта в гляделки не была шуткой. – Терри всегда умел отмазываться. Нет, если бы пришлось, я бы получил опеку. Так уж получилось, что Терри не проявлял никакого интереса к воспитанию Кела.

Я не могла знать, говорил ли он мне это для того, чтобы выжать как можно больше информации, или это правда от первого до последнего слова. Я знала, что Келлан не был лжецом. Но еще знала, что Келлан был подростком, который мучился от боли. Он смотрел на жизнь сквозь темные очки, испачканные последствиями того, что он был ребенком двух развращенных культурных икон.

– Келлан сказал, что ты отслеживал время, которое он проводил с Терри.

Я сжала губы, но моя обида на Тейта начала рассеиваться, как дым. Все, что он говорил, имело смысл. С чего бы молодой, амбициозный доктор, проходящий ординатуру, был так одержим желанием добиться опеки над своим сводным братом, которого едва знал? В этом не было никакого смысла.

– Келлан упоминал, что Терри давал ему таблетки? – глаза Тейта, в которых бурлил шторм, стали на оттенок темнее.

– Нет, не упоминал.

Он провел языком по нижним зубам.

– Да. Так я думал.

– В школе ходили слухи, что Келлан употреблял, – призналась я, – но мы никогда об этом не говорили. Я знала, что он обидится на меня, и не хотела терять его как друга.

– Он часто принимал таблетки. Каждый вечер после работы я первым делом совершал набеги на его комнату, ванную и кухню, чтобы найти заначку, а найденное спускал в канализацию. Я следил за его телефоном с помощью приложений и ездил к школе после двойной смены в больнице с налитыми кровью глазами, просто чтобы посмотреть, где