Я ушла в комнату, чтобы переодеться, и, натягивая блузку,обратила внимание, как дрожат мои руки. Чего я так разволновалась? Это для неговажно узнать о себе хоть что-то, а я о себе знаю все… хотя теперь не так уж вэтом уверена. Может, и меня ждет неожиданное открытие? Подсознательно я к этомуготовилась. Если начались чудеса, с чего бы им вдруг закончиться?

Павел ждал меня в прихожей. Особого нетерпения в нем нечувствовалось, по крайней мере внешне он был спокоен. Как ни странно, яволновалась куда больше, чем он.

Я наклонилась, чтобы обуться, а когда подняла голову,увидела, что Павел пристально меня разглядывает.

– Раньше волосы у вас были светлые, – заявил он соспокойной уверенностью.

– Блондинки всегда представлялись мне существамилегкомысленными, – усмехнулась я. – Вряд ли мне пришла бы идеяперекрасить волосы.

– Мне трудно объяснить, что я сейчас чувствую, –тихо добавил он. – Но… я точно знаю. Это вас я искал. За вами приехал вэтот город.

– Тогда вам стоило предупредить меня об этом, –попыталась я отшутиться. Он пожал плечами.

Оказавшись на улице, Павел молча взял меня за руку, так мы ишли, словно влюбленные. Я хотела осторожно освободить свою руку, хорошо помняизвестное изречение «Мы в ответе за тех, кого приручили», но тут же устыдиласьсвоих мыслей. Павел сказал, что я его единственная надежда. Поэтому нравитсямне или нет, а я просто обязана ему помочь.

– Поедем на такси? – спросила я.

– Если салон недалеко, я бы предпочел пройтись. Вдругчто-то покажется мне знакомым?

Я кивнула, он замолчал и за всю дорогу не произнес ни слова,только время от времени смотрел на меня с улыбкой. Наконец впереди показался салон.Он находился в одном из переулков старого города. Весь первый этаж зданиязанимал магазин музыкальных инструментов, сбоку была дверь со скромной вывеской«Тату».

Павел толкнул дверь, и мы оказались в небольшой комнате,разделенной плотной шторой. Ближе к двери находилась стойка, за которой сиделмужчина лет тридцати пяти в белой майке. Его руки, плечи и грудь покрывалитатуировки. Драконы, змеи, гирлянды экзотических растений, все этопереплеталось в замысловатом узоре. Физиономия мужчины как-то не вязалась с егопристрастием, выглядел он простовато и добродушно.

Услышав, как хлопнула дверь, он поднял голову от журнала,который лениво листал, и сказал с улыбкой:

– Привет. Хотите сделать татуировку? Выбор огромный.Специально для влюбленных парные тату, смотрятся просто блеск. Полистайтеальбомы. Если у вас есть своя идея – пожалуйста, сделаем в лучшем виде.

Я разглядывала стены, завешанные фотографиями, чувствуябеспокойство. Поначалу смутное, неосознанное, оно росло, крепло, пока непоявилась твердая уверенность: я никогда тут не была. Невероятно, невозможно. Язнала, точно знала, что сделала татуировку именно здесь, и вместе с тем и этопомещение, и парня за стойкой я видела впервые. Мимо этого здания я проходилане раз и о салоне знала, но сейчас сомневалась, что хотя бы однажды сюдазаглянула.

– Дело в том, что моя девушка уже обращалась квам, – заговорил Павел неторопливо. – Несколько месяцев назад.

– Да? Неудивительно, что вы опять пришли. Редко кто,сделав одно тату, на этом останавливается.

– Наверное. Но мы пришли не за этим.

– А в чем проблема? – нахмурился парень.

– Мы поспорили, – вмешалась я. – У насодинаковые тату, он говорит, что сделал его в другом месте, а я уверена, чтоздесь.

– Покажите.

Павел расстегнул рубашку, продемонстрировал свою грудь.Парень взглянул без интереса.

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Ятакие ни разу не делал, но…

– Здесь, кроме вас, еще кто-то работает? – быстроспросил Павел.

– Нет. Я один. Сам себе хозяин, художник и бухгалтер впридачу, – усмехнулся мужчина.

– Но моей девушке сделали точно такую же татуировку ввашем салоне несколько месяцев назад.

– Исключено, – покачал он головой.

– Когда это было? – повернулся ко мне Павел.

– Весной. В начале марта. Так мне кажется.

– А вам точно делал ее я? – спросил мужчина ссомнением. – Может, я был здорово навеселе, оттого и не помню. Но наработе я обычно не употребляю. Искусство требует сосредоточенности, одноневерное движение и…

– Не мог вас кто-то заменять в тот день? – безособой надежды спросила я.

– Я же сказал… слушайте, ребята, я чего-то не понимаю…

– Моя татуировка светится в темноте, – быстросказала я.

– Что значит светится?

– Фосфоресцирует.

– Покажите, – попросил он недовольно, поднялсяиз-за стойки и кивнул в направлении двери. За дверью оказался туалет. Я вошла,приподняла блузку и повернулась к парню, видя свое отражение в зеркале. Отперышка исходило слабое сияние. – Обалдеть, – сказал он. –Никогда ничего подобного не видел. Где вам это сделали?

– Здесь, – вздохнула я.

– Шутите?

– Я была уверена, что здесь. – И, увидевнедоумение на его физиономии, я поторопилась добавить: – Не подскажете, кто внашем городе мог бы сделать такое?

– Никто, – усмехнулся он. – По крайней мереиз тех, кого я знаю. Это что-то новенькое. Разноцветные – пожалуйста, а чтобвот так светились – нет. Должно быть, появился умелец, о котором я понятия неимею. Это просто невероятно. Я-то считал себя лучшим мастером, но даже непредставляю, каким образом можно добиться такого эффекта. Если найдете типа,что вам сделал тату, сообщите мне. Буду рад с ним познакомиться.

– Вы ведете запись своих клиентов? – спросилПавел, когда мы вновь оказались возле стойки.

– Ну да. Как же без этого?

– На всякий случай загляните в свои записи зафевраль-март.

– Послушайте… – начал мужчина, но под взглядомПавла вдруг смешался, пожал плечами, взял тетрадь в красной обложке и принялсяперелистывать страницы. – Как ваша фамилия? – спросил он ворчливо.

– Ермакова.

– Ну вот, посмотрите сами. Никакой Ермаковой. ЕстьЕфимова. Может, вы фамилию неверно назвали? Только это ничего не меняет, вашутатуировку я не делал.