– Похоже, – не стал он спорить. – Первое, чтоприходит в голову, это работа спецслужб. Только у них есть возможностьуничтожить все данные на человека. Вопрос: зачем? Если они хотели от меняизбавиться, не проще ли пристрелить? Если… если памяти я лишился в результатекакого-то несчастного случая, то меня должны были искать. Хоть кто-то должен. Уменя ведь были семья, друзья, просто знакомые.

– Спецслужбы обязаны проявить к вам интерес, –заметила я.

– Они проявили. Правда, толку от этого мало. По-моему,и они, и врачи просто не знают, что со мной делать.

– И что теперь?

– Я все еще пациент психиатрической больницы. Конечно,я могу уйти оттуда, только вот куда? Документов у меня нет, но дело даже не вэтом. Человек не может жить, ничего о себе не зная. Я должен найти самого себя,иначе… – Он замолчал, но я и без его слов поняла, что он имеет в виду. Иневольно поежилась. Каково это – ничего не знать о себе? – Я не один такой, –помолчав, продолжил он. – За последние пять лет это уже двенадцатыйслучай. Двенадцать случаев амнезии, и каждый раз одно и то же: никакихсведений, никаких воспоминаний.

– Кто-нибудь из этих двенадцати в конце концов вспомнилсвое имя и свою прошлую жизнь? – осторожно спросила я.

Он покачал головой:

– Нет. Кто-то из них еще надеется, кто-тосмирился. – Он взял чашку, но тут же поставил ее на стол, отвернулся инекоторое время смотрел в окно. – Неделю назад я решил начать собственноерасследование. Если меня нашли здесь, выходит, меня с этим городом что-тосвязывает. Я ходил по улицам, приглядывался, надеясь отыскать что-то знакомое.В пятницу я очутился возле вашего дома.

– Я вас видела, – кивнула я.

– У меня было такое чувство, – продолжалон, – не узнавания, нет. Что-то другое… Зов. Я бы назвал это так. Что-топритягивает меня к этому месту. Сегодня я опять пришел сюда. И вдруг понял, чтодолжен сделать. Я вошел в арку, а дальше… Я знал, куда идти, понимаете? Я точнознал, что уже бывал здесь, я знал, что увижу, не вас, нет, обстановку. Часы,плед, это само по себе всплыло в памяти. Вы давно купили эту квартиру?

– Четыре года назад.

Он кивнул, о чем-то размышляя:

– Четыре года – большой срок. Кто здесь жил до вас?

– Пожилая супружеская пара. Они уехали в Израиль. Уменя есть их адрес, если хотите… А сны вам снятся? – вдруг спросила я.

– Да, но я не могу их вспомнить. Кроме одного. Мнеснится девушка. И во сне… во сне я точно знаю, что должен найти ее. Она меняждет.

– Возможно, это ваша жена или невеста.

– Не думаю. Тут что-то другое. Хотя… я не могупредставить ее лица даже во сне и боюсь, что из-за этого ее не узнаю. У неесветлые волосы, а еще… у нее татуировка. Такая же, как у меня.

Он начал расстегивать рубашку, смущенно пробормотав«извините», я настороженно следила за его движениями, уже догадываясь, чтоувижу. Павел обнажил левую грудь. Под соском у него была татуировка, маленькоеперышко. Довольно странный выбор для мужчины. Я замерла, завороженноразглядывая ее. Павел наблюдал за мной, точнее, за моей реакцией. Мнепонадобилось полминуты, чтобы прийти в себя.

– Черт, – буркнула я, схватила своего гостя заруку и потащила за собой. Он не сопротивлялся и не задавал мне вопросов, простошел рядом. Не включая света, я втолкнула его в ванную комнату, закрыла дверь ивновь взглянула на его грудь. Мы стояли в темноте, я с трудом дышала, а Павелтерпеливо ждал объяснений. – У меня такая же, – наконец смоглавымолвить я и задрала футболку.

Моя татуировка тоже находилась под левой грудью, но вотличие от его перышка мое в темноте слабо мерцало.

– Странно, – пробормотал он и коснулся татуировкикончиками пальцев. От его прикосновения я вздрогнула и сделала шагназад. – Извините, – опять сказал он, поспешно убирая руку.

Я выскочила из ванной, Павел следовал за мной.

– Откуда у вас эта татуировка? – спросил он уже вкухне.

– Что значит «откуда»? Я сделала ее несколько месяцевназад. Зашла как-то в салон, и мне понравилась картинка. – Мне было жальего разочаровывать, должно быть, он надеялся, что это странное совпадениечто-то объяснит, тем самым приблизив его к разгадке, кто он такой на самомделе.

– Вы это хорошо помните? – задал он неожиданныйвопрос.

– Что?

– Вы хорошо помните, как ее сделали?

– Да. Разумеется. Я гуляла по городу, увидела салон иподумала, что неплохо бы сделать тату. Зашла, так, из любопытства, а когдаувидела перышко, решила, что это как раз то, что нужно. Только никто непредупредил, что оно будет светиться в темноте. Я обратила внимание на сейстранный факт на следующий день и очень удивилась. Хотела зайти в салон,расспросить, что это за эффект, но так и не выбрала время.

– Вы скажете мне адрес салона? Вдруг я тоже там был?

– Конечно, это на Малой Гончарной. Если хотите, мыможем сходить туда прямо сейчас. Салон работает допоздна.

– Да, – кивнул он, застегнул рубашку и с сомнениемпосмотрел на меня. – Нас что-то связывает, – произнес он черезкакое-то время. – Я не случайно к вам пришел. Теперь я абсолютно в этомуверен.

– Боюсь, это просто совпадение. Если бы мы встречалисьраньше, я бы вас запомнила, у меня хорошая память на лица. – Я чуть былоне добавила: «Такого парня, как вы, трудно забыть».

– И все-таки наша встреча не случайна. Я уверен.

А вот я ни в чем не была уверена. За последние днистранностей было предостаточно, и еще одной удивляться не стоило. Но не моглаже я в самом деле его забыть, если мы когда-то встречались? Тут еще некая мысльявилась весьма некстати. Я вспомнила, как в полуобморочном состоянии подпристальным взглядом гадалки слышала мужской голос, тревожный, торопливый: «Ятебя найду». Его мучает сон, в котором он должен найти девушку, а я… Развеможно доверять снам? Чушь. Но мысль эта, однажды появившись, прочно засела вмоей голове. Павел прав. Все не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Вы сказали, мы можем отправиться туда прямосейчас? – спросил он, еще немного помолчав.

– Да, конечно. Я буду готова через пять минут.