– Идиотизм, – буркнула я себе под нос и замерлавозле входа в магазин, откуда продолжала наблюдать за парнем. Он вглядывался влица прохожих, иногда вдруг делал шаг, словно собираясь за кем-то отправитьсяследом, но тут же возвращался. «Он кого-то ждет», – решила я. Желаниеподойти к нему только усилилось. Допустим, я подойду. Что дальше? Спрошу, чегоон замер посреди улицы? Но какое мне до этого дело? Своих проблем мало?

С большой неохотой я направилась к арке, которая вела водвор моего дома, обернулась, парень смотрел в противоположную сторону. Плечибезвольно опущены. Он склонил голову набок, вроде бы к чему-то прислушиваясь.

– Мне нет до него никакого дела, – пробормотала яи ускорила шаг, чтобы побыстрее оказаться в своей квартире.

На кухне я включила чайник и села у окна. Не помню, сколькоя просидела, бессмысленно таращась в никуда. Из состояния апатии меня вывелзвонок в дверь. Я поднялась и пошла открывать, уверенная, что это Ирка. Напороге стоял парень в клетчатой рубашке.

– Здравствуйте, – нерешительно произнес он и наменя уставился. Его глаза стального цвета очень бы подошли герою боевика,бесстрашному, уверенному в себе. Но у парня был взгляд ребенка, которыйнадеется на чудо.

Не так давно я сама хотела подойти к нему, а теперь, увидевего на своем пороге, разозлилась, потому что делать ему здесь нечего и то, чтоон вдруг появился, было еще одной странностью, а я уже сыта ими по горло.

– Привет, – отозвалась я.

Он молчал, продолжая меня разглядывать, красивые бровисошлись у переносицы, он вздохнул и сказал с обезоруживающей робостью:

– Вы меня не помните?

– А должна?

Он пожал плечами:

– Я надеялся…

– Вы надеялись? – переспросила я, не понимая, чтоон имеет в виду.

– Да… я… я уже был здесь… кажется…

– Я вас не помню, – сказала я и попыталась закрытьдверь, но он не позволил, подставив ногу.

– И что? – спросила я насмешливо. – Вам ногидавно не ломали?

– Возможно. Я не знаю. Как вас зовут? – спросилон.

– Рина. То есть Марина.

Он с задумчивым видом покачал головой:

– Ваше имя мне ничего не говорит.

– Неудивительно, – усмехнулась я. – А выпредставиться не хотите и заодно объяснить, чего вам, собственно, надо?

– Меня зовут Павел, – сказал он и добавил: –Кажется…

– У вас с головой как? – спросила я, теряятерпение. Потом заподозрила, что передо мной сумасшедший, и испугалась.

– Хуже, чем может показаться, – совершенносерьезно ответил он. – Я ничего о себе не помню. Даже в имени своем неуверен.

– Тогда вам нужен врач, а не я.

– Они ничего не смогли сделать, – сообщил он всетак же спокойно и мягко добавил: – Можно я войду?

– С какой стати?

– Я уверен, что когда-то здесь был. Не бойтесь меня.Пожалуйста.

– Откуда мне знать, что вы не буйный? – проворчалая, но уже знала, что впущу его в квартиру, хотя это было и глупо и опасно.

– Я вам ничего плохого не сделаю. Возможно, я ошибаюсь,но у меня такое чувство, что я уже бывал здесь, – повторил он. –Давно, скорее всего, несколько лет назад…

– Ладно, проходите, – злясь на себя, предложила я,этому способствовал тот факт, что дверь квартиры напротив открылась. –Незачем болтать на пороге, развлекая соседей.

Павел, или кто он там был, вошел, оглянулся и удовлетвореннокивнул:

– В комнате у вас часы с кукушкой. А еще есть плед,шотландский, в клетку.

Его слова меня напугали. И часы с кукушкой, и пледнаходились в соседней комнате, и я точно знала, это не дешевый фокус, оноткуда-то действительно об этом знал.

– Вы снимаете квартиру? – спросил он.

– Нет. Квартира моя, но мебель осталась от прежниххозяев. И часы тоже. Плед я сама купила, но, может, у них был такой же.

Он опять кивнул и под моим настороженным взглядом прошелсяпо квартире, то и дело замирая и рассматривая окружающие предметы.

– Да, я был здесь… – в который раз повторил он ипосмотрел на меня с таким видом, как будто в самом деле верил, что я сейчас всеему объясню. Я бы и рада, вот только объяснений у меня не было.

– Хотите чаю? – предложила я, испытывая вполнепонятную неловкость. – Заодно все мне расскажете.

Мы прошли в кухню, я заварила чай, накрыла на стол. Все этовремя Павел сидел молча, сосредоточенно разглядывая стену напротив. Я селарядом, глотнула чаю и сказала:

– Я вас слушаю.

– Четыре месяца назад меня задержал милицейскийпатруль. Задержал, конечно, сильно сказано. Я сидел на вокзале в зале ожиданияв невменяемом состоянии. Ночь провел в отделении, поначалу менты решили, что ялибо пьяный, либо под кайфом. Утром мое состояние нисколько не изменилось.Тогда вызвали врача. Документов при мне не оказалось, вообще ничего такого, чтопозволило бы установить, что я делал на вокзале и откуда там взялся. Ни ключей,ни билета. Пустые карманы и куртка явно с чужого плеча. В крови никаких следовалкоголя или наркотиков. Совершенно здоровый человек и при этом без сознания.Через неделю я пришел в себя, стал говорить, есть. Но ничего не мог о себерассказать. Имени и то не помнил. Вообще ничего не помнил. То есть я знал, чтопоезд – это поезд, что ложкой можно есть, что столица нашей Родины – Москва, ноне знал, где я родился, где жил и чем занимался месяц назад. У меня взялиотпечатки пальцев, но это ничего не дало. Что, впрочем, неудивительно. Если яне привлекался, этого следовало ожидать. Среди без вести пропавших не былочеловека, похожего на меня. Ни в России, ни в соседних странах. Такоевпечатление, что четыре месяца назад меня вовсе не существовало. Из Москвыспециально прибыл светило медицины, чтобы провести какие-то тесты. Он угробилна меня месяц, но и это ничего не дало. Со мной продолжали работать еще двамесяца, но на успех, по-моему, уже никто не рассчитывал. Совсем бесполезной ихдеятельность назвать нельзя, я узнал о себе много интересного. Например, янеплохо разбираюсь в компьютерах, умею обращаться с оружием, владею английским.Но этот след никуда не вел. Меня нет, понимаете? – глядя мне в глаза,произнес он.

– Похоже на шпионский триллер, – усмехнулась я инекстати вспомнила реакцию Ирки на мой собственный рассказ.