– Почему?

– У него две судимости, одна из которых не погашена до сихпор. Мошенничество и частное предпринимательство.

– Он сидел в тюрьме?

– Нет. Оба раза получал условный срок. Вернее, в первый разполучил условный срок, а во второй – попал под амнистию. В общем, обычныестатьи любого делового человека в бывшем Советском Союзе.

– Ты говоришь так, словно пытаешься его оправдать.

– Нет, я понимаю, что там творилось. Мы с твоей мамой почтивсе время были за границей, и нам было немного легче, чем остальным. А времябыло сложное, каждый пытался как-то выжить.

– Как и сейчас?

– Сейчас еще сложнее. Раньше нужно было соблюдать какие-тообщие правила, говорить нужные слова на собраниях, делать карьеру по законамтого общества. И можно было все время держаться на плаву. А сейчас играют,выдумывая свои собственные правила. Каждый сам за себя. Никто не знает, чтоможет случиться завтра или послезавтра. Вдруг убьют нашего президента, илиотправят в отставку твоего тестя, или у нас произойдет государственныйпереворот, или какая-нибудь «Аль-Каида» устроит террористический акт? В общем, можетслучиться все, что угодно. От падения доллара до обвала фунта стерлинга. Отвзрыва атомной бомбы где-нибудь в Лондоне до нападения на атомную станцию вцентре Европы. Общее правило нового века – никаких правил. Баррель нефти ужезашкаливает за пятьдесят долларов. Что будет дальше? Начнутся войны заисточники сырья. Мы живем в очень сложное время, когда невозможно гарантироватьнормальной жизни даже самому себе, не говоря уже о своей семье. – Отецпомолчал, задумчиво глядя на огонь в камине, затем, поставив стакан на столик,продолжил: – Плохое сейчас время. Приходится придумывать всякие невероятныеспособы, чтобы выжить. На мою зарплату посла можно только скромно существовать.И то лишь до тех пор, пока не отзовут обратно. А куда я тогда поеду? Для Москвыя теперь иностранец, который должен регистрироваться, чтобы жить в собственнойквартире, которая у меня уже тридцать лет. На родине я никому не нужныйдипломат старой школы, которого нужно гнать из МИДа, чтобы дать дорогу молодым.

– Ты так говоришь, словно тебя уже отзывают.

– Рано или поздно это произойдет. И я знаю, что такиепроекты уже готовят в нашем МИДе. Я остался единственным послом из бывших. Ктому же я еще работал в советском МИДе, а значит, негласно считаюсь «агентомвлияния России». В общем, все не в мою пользу. И держат меня здесь толькопотому, что я родственник твоей Рахимы.

– Пап, ты становишься меланхоликом…

– Скорее реалистом. Начинаю понимать все, что должен былпонять раньше. Для Воронина я уже чужой, но и для своих не совсем свой. Поэтомуи пытаюсь придумать, как существовать дальше. Или ты думаешь, что этот дом яоплатил из посольских денег? Их не хватило бы даже на то, чтобы включить этоткамин.

– Я знаю. Ты всегда нам помогал. И мне, и Гулсум.

– Нет, – он нахмурился, – ничего я не помогал. Вот сейчасСалим приехал и сообщил, что решил купить дом в Лондоне. В районе Белгравиа,там, где живут все послы и миллионеры, где находится наша резиденция, которуюмы арендуем за счет государства. Мне стало стыдно и немного смешно. Когда онторговал орехами, я получил первый дипломатический чин. Но вот сейчас онпокупает дом в Лондоне, а я горжусь тем, что могу оплатить сыну номер в отеле ипригласить свою семью на один день в арендуемое помещение. В моем возрасте порауже иметь такой дом в собственности.

– Ты расстроился из-за Салима Мухтарова?

– Нет. Не расстроился. Просто обычная человеческая зависть.Мне было бы гораздо приятнее, если бы я ему сообщил о покупке нового дома. Нораз так получилось, значит, так все и должно быть. – Он поднялся из своегокресла.

Мой отец всегда был сильным человеком. Я поднялся следом.

– Вечером приедет Гулсум с мужем, – сказал отец. – Мнеиногда кажется, что это я немного виноват в том, что с ней произошло. С этим еенеудачным замужеством. Я должен был сразу понять, что этот парень не годитсяГулсум в мужья. Но меня так упрашивали родные и близкие! Его отец был такимизвестным и богатым человеком! Я хотел дочери всего лишь счастья…

– По-моему, все устроилось как нельзя лучше. Сейчас оназамужем за Тудором и очень счастлива.

– Не знаю, – задумчиво произнес отец. – Да и ты женилсяслишком поспешно. Можно было немного подождать. Рахима – красивая девушка, но унее масса недостатков. Она избалованна и эгоистична.

Если бы отец знал, как он был прав! Хотя еще очень мягкосказал про мою жену.

Тут мы услышали, что по лестнице кто-то тяжело спускается.Это был Салим Мухтаров. Его деятельной натуре было сложно приспособиться ктишине и покою этого дома викторианской эпохи. Ему был нужен размах, егоэнергия постоянно искала выхода.

– Видите, какой снег пошел? – восторженно спросил Мухтаров.Он был одет в какой-то клетчатый пиджак и коричневые брюки. Не сомневаюсь,пиджак, конечно, очень дорогой, но в нем Салим походил на сутенера. Он подошелк камину, оглядел гостиную. Затем с удовлетворением произнес: – Большой дом.

Если это все, что он мог сказать об этом доме, то мне егожалко. Говорят, что мужчины покупают крупные автомобили и большие дома,почувствовав половое бессилие. Может, Фрейд был прав в отношении Мухтарова?

Салим Мухтаров среднего роста, лысоватый. У него мешковатаяфигура, крупные черты лица. Но он один из самых богатых людей, с кем я личнокогда-нибудь был знаком. Мухтаров стоял перед камином и оглядывался.

– Здесь нет бара? – громко спросил он.

– На кухне, – улыбнулся отец. – Вино и шампанское вхолодильнике. Но в кабинете есть небольшой бар. Там может быть виски, бренди,вермут, коньяк.

– Это другое дело, – одобрил Мухтаров, – а телевизор здесьесть?

– В кабинете есть, но зачем тебе телевизор? – удивился отец.

– Хочу посмотреть последние биржевые новости. А еще лучшеканал Блумберга. Ты знаешь, как скачут валюты перед Новым годом? СегодняРождество, и наверняка в последний день на азиатских биржах доллар упадет ещебольше. В последние годы это как закон. Перед Рождеством всегда падает доллар идорожает евро.

– Если тебе это так интересно, мы можем пройти в кабинет, –предложил отец. – Здесь обычно не смотрят телевизор. Сюда приезжают для общенияи на природу.

– Какая природа? – улыбнулся Мухтаров. – Кругом одни болотаи кустарники. Что здесь смотреть?

– За домом очень неплохой сад. Ему лет двести.

– Тогда зачем на него смотреть? Кому он нужен? Старый,заброшенный сад. Эти англичане чокнулись на своей старине. Чем более дряхлыйдом, тем больше денег они за него хотят. Наверное, ты отдал за аренду этогодома целое состояние.