— Никаких, пан Дзевоньский. Я сделаю все, что смогу.

— Договорились. Вот здесь папка с вырезками изроссийских газет. И краткая биография Абрамова. Возьмите и передайте этисведения Холмскому. Будет правильно, если вы встретитесь с ним уже сегодня. Авечером я вам сам позвоню. Разумеется, он не должен знать, от кого исходитданный заказ.

— Этого вы могли бы не говорить, — улыбнулсяКурылович.

— Вот вам деньги на текущие расходы, — достал изкармана конверт Дзевоньский, — здесь десять тысяч долларов. Оплата вашегобилета, командировочных, отеля. За пиво я сам заплачу.

— Не нужно, — великодушно отказалсяКурылович, — я здесь живу и могу вас угостить кружкой пива.

— Можете, — согласился Дзевоньский, — но яэтого не хочу.

Он передал конверт Курыловичу и оставил тысячерублевуюкупюру на столе. Затем поднялся и, кивнув на прощание, вышел из ресторана.Курылович посмотрел на лежавшую купюру. За кружку пива это слишком много. Дажеучитывая зверские цены в Москве. И за две кружки тоже много. Конверт с деньгамиприятно оттягивал внутренний карман. Но эта купюра тоже не должна здесьоставаться. Он огляделся по сторонам и забрал деньги. С какой радости оставлятьна столике целое состояние для этого нерадивого официанта? Правильнее заплатитьему по счету, а лишние деньги оставить себе.

Курылович подозвал официанта и попросил принести счет. Акогда его подали, улыбнулся. Пиво обошлось в два раза дешевле, удалось дажеоставить официанту на чай. Непорядочные люди не бывают непорядочными в чем-тоодном, они жертвы своих пороков. Курылович достал записную книжку и посмотрелна часы. Если даже Холмский сейчас в реанимации или на операционном столе, онвсе равно постарается с ним увидеться. Слишком большая сумма поставлена на кон.Курылович набрал номер на мобильном аппарате и дождался ответа.

— Аркадий Яковлевич, — обрадовался он, — этоя, пан Ежи Курылович. Когда мы можем с вами увидеться? У меня к вам важноедело. Очень важное.

— Завтра утром, — сразу ответил Холмский. —Завтра суббота, и мы сможем спокойно поговорить. Жду вас утром, приезжайте комне в офис часам к десяти.

— Договорились, — согласился Курылович.

Он убрал телефон и счастливо усмехнулся. Из этих пятисот тысячдолларов можно будет украсть тысяч сто. И забыть о всех проблемах. Курыловичподумал, что еще несколько таких дел, и он сможет открыть в Польше собственныйновый бизнес. Он давно мечтал иметь небольшой ресторан, конечно, с польскойкухней и без этих баварских сосисок.

Курылович приехал в офис к Холмскому в хорошем настроении.Успев сообщить Дзевоньскому о предстоящей встрече, он появился в офисе, ужеимея соответствующие полномочия своего заказчика.

Холмский принял его гораздо радушнее, чем в прошлый раз.Теперь Аркадий Яковлевич знал, что имеет дело с серьезным и финансовосостоятельным господином, готовым платить очень крупные суммы за свои прихоти.Холмский был проницательным человеком и понимал, что сам Курылович не можетбыть заказчиком. Но его не слишком интересовало имя подлинного заказчика, емубыло достаточно этого жуликоватого посредника, чтобы, с одной стороны, получатьзадания, на реализацию которых тратятся такие огромные деньги, а с другой —иметь свой никем не учтенный процент.

— Вы сегодня без вашего чемоданчика, — улыбнулсяХолмский гостю. В руках у Курыловича была лишь небольшая папка. Он сел впредложенное кресло.

— С чемоданчиком проблем не будет, — сразупообещал Курылович. — Хочу вас поблагодарить за нашу первую совместнуюоперацию. Вы очень удачно провели рекламную кампанию по раскрутке спектакля.

— Всегда готов помогать нашей культуре, — развелруками Холмский, — тем более когда за эту помощь платят наши польскиедрузья.

— Не сомневаюсь, что вы говорите искренне, —восхитился Курылович, оглядываясь по сторонам. — У нас к вам опять важноедело.

— Можете говорить, — разрешил АркадийЯковлевич, — здесь нас никто не услышит.

— Речь идет об известном журналисте, — сообщилКурылович, протягивая папку, — который исчез несколько дней назад. Мы былибы вам очень благодарны, если бы в газетах и на телевидении появились материалыоб этом благородном человеке.

Холмский придвинул к себе папку, открыл ее и нахмурился. Онсразу понял, о ком идет речь. Уже несколько дней все средства массовойинформации периодически сообщали о загадочном исчезновении видноготележурналиста Павла Абрамова. Холмский об этом и слышал, и читал. Но теперь,листая подшивку, чувствовал, как в нем зарождаются сомнения.

Когда его попросили провести рекламную кампанию в пользуспектакля Сончаловского, он еще мог привести некие разумные доводы для такойакции. Поляки платили огромные деньги только за рекламу этого спектакля.Холмский не верил в альтруизм, он был для этого достаточно прагматичнымскептиком. И все же какие-то резоны в пользу подобного решения сумел бысформулировать. Возможно, поляки хотели пригласить Сончаловского для постановкимасштабной исторической картины, и им важно было поднять его престиж. Иликакой-нибудь богатый спонсор, давший денег на постановку спектакля, хотел такимнеобычным образом вернуть свои дивиденды. Правда, тратя такие огромные деньгина рекламу, спонсор просто обязан понимать, что театральные билеты никогда непокроют столь значительных сумм. Тем не менее какие-то мотивы могли найтись…

Но исчезнувший журналист, судьба которого так волноваланеизвестных спонсоров, не мог принести никаких дивидендов по определению. Тогдазачем таинственный заказчик готов платить огромные деньги за имидж какого-тотелеведущего? Неужели этого поляка с выпученными глазами так волнует судьбароссийского журналиста? К тому же не самого богатого и не самого известного.Чем больше читал Холмский, тем больше он нервничал, не понимая, почему емупринесли эти материалы. Затем он взглянул на Курыловича.

— Я не совсем понимаю, что нам нужно делать, —признался Аркадий Яковлевич, — о нем и так пишут все газеты.

— Нужно сделать из него настоящего героя, —пояснил Курылович, — подать историю его исчезновения как истиннуютрагедию, рассказать о ней так, чтобы все вокруг плакали. Устроить вокруг неенастоящий ажиотаж.

— Зачем? — спросил Холмский. — Вы можете мнесказать — зачем?

— Сначала назовите сумму, — предложилКурылович, — а потом мы обсудим и этот вопрос.

— Смешная цена. Про него будут писать бесплатно. Ну,предположим, сто или двести тысяч долларов. Каков ваш бюджет на этот раз?

— Четыреста тысяч, — сообщил Курыловичошеломляющую цифру. — Но вы распишетесь за пятьсот.

— Полмиллиона долларов за то, чтобы газеты писали обэтом пропавшем журналисте? Вы считаете меня сумасшедшим? Скажите, зачем вам этонужно?