– Дарья! – тут же заорала она. – Ты непредставляешь, что случилось! Вадима убили! Шлепнули по голове – и насмерть!

– Хм… – я внутренне передернулась, но быстропришла в себя, – я вообще-то уже в курсе…

– Да? – удивилась Васильцова. – А, ну точно,ты же ведь на «б», я тебе еще утром первой позвонила…

Я себе отчетливо представила, что было бы, если бы услышаласейчас страшную новость впервые. Можно и коньки на время отбросить отнеожиданности. Как видно, Васильцова уже стольким людям сообщала про смертьВадима, что успела привыкнуть к этой мысли и не выбирала выражений.

– А нельзя ли поподробнее, что там произошло? –робко спросила я. – Или вы, может, сами не знаете…

– Как это – я не знаю?! – тут же завеласьВасильцова, на что, собственно, я и рассчитывала. – Кто же тогда и знает,если не я? Да я все знаю из первых рук, считай, что сама там была! – Тутона сообразила, что ляпнула лишнее, и сконфуженно хрюкнула. – Сандра вчеравернулась домой около пяти часов, – довольно толково начала излагатьВасильцова, – а он лежит на полу в кухне, и лужа крови вокруг головы!

Я представила, как моя бывшая свекровь входит в квартиру ивидит труп собственного сына, и мысленно простила ей все то «хорошее», что онауспела сделать мне за время, которое я была ее невесткой и после. Такого никомуне пожелаешь!

– Ну она, конечно, вызвала сразу же милицию, теприехали очень оперативно, надо сказать, все осмотрели…

– Но Карину арестовали… – вставила я.

– Арестовали? – оживилась Васильцова. – А яне знала! Спасибо тебе за информацию, надо всем позвонить!

– Но за что? – заорала я, испугавшись, что онасейчас повесит трубку.

– Как это – за что? – изумилась Васильцова. –За зверское убийство собственного мужа, конечно! А кто, по-твоему, его стукнулэтим самым кувшином по голове?

– Каким кувшином? – по инерции спросила я, и тутже вспомнила, что у свекрови на шкафу пылился старинный чеканный медный кувшинс острым носом – не то армянский, не то еще чей-то восточный. – Тем самым?

– Именно, кувшин тут же рядом валялся, – терпеливообъяснила Васильцова. – Сандра рассказала милиции, что Карина ворвалась кней в дом, стала упрекать мужа в неверности, они ссорились, но потом вродепримирились, она и ушла, чтобы дать им время выяснить отношения. А Каринаосталась. Потом, видно, они разругались окончательно. Карина стукнула его поголове и убежала от страха перед содеянным. Она же при всех угрожала, что егоубьет, даже я слышала! А ты разве нет?

Я молчала, пораженная услышанным. Зачем Сандра навраламилиции, что оставила Карину наедине с Вадимом в своей квартире? Ведь я жесвоими собственными глазами видела, как они вышли из дома вместе. Сандра усадилаКарину в маршрутку, а сама помахала рукой Вадиму в окно, стало быть, он был живи здоров. Теоретически Карина могла, конечно, вернуться и пристукнуть своегомуженька, но я этому поверить не могла. Карина – женщина сильных страстей. Ядопускаю, что под действием момента она могла обрушить злосчастный кувшин наголову Вадима, но только в запале. В состоянии аффекта, как говорят юристы. Авчера запал у нее прошел, я точно знала. И мысль у нее была только одна –скорее добраться до дома, и чтобы никто не видел ее с синяком под глазом.

Зачем Сандра ее топит? Ведь теперь даже синяк говорит не впользу Карины, то есть он доказывает, что они с Вадимом дрались.

Тут я осознала себя сидящей возле телефона с пищащей трубкойв руках – как видно, Лиде Васильцовой надоело слушать мое молчание и хотелосьпоскорее донести до знакомых свежие новости.

А я снова принялась за старое – сижу и мысленно задаю себевопросы, на которые не могу ответить. Какое мне, в конце концов, дело, кто убилмоего бывшего мужа? Я твердо знаю, что я этого не делала, а остальное меня некасается. Пускай они сами разбираются – Сандра с Кариной. Теперь меня с ниминичто не связывает, и я могу наконец заняться собственными делами.

С этими благими намерениями я положила трубку на место.

И сразу вспомнила о такой простой, но немаловажной сторонежизни, как еда. О том, что моему относительно здоровому и довольно молодомуорганизму время от времени требуется хоть какая-то пища. Точнее, не явспомнила, а сам мой несчастный организм напомнил мне об этом самымнедвусмысленным образом. Проще говоря, у меня подвело живот. Я кинулась кхолодильнику, но за время моего отсутствия в нем не выросло ничего съедобного.Как поется в одной старой песне, «я безнадежно лезу в холодильник, а там зима,пустынная зима».

В полной мере осознав этот неутешительный факт, я поняла,что придется выйти в магазин, если я не хочу умереть от голода.

И только было я собралась осуществить это намерение, как вдверь позвонили.

Вообще-то я человек доверчивый и зачастую действую раньше,чем успею подумать. Но на этот раз я затормозила перед самой дверью и, преждечем открыть ее, задумалась.

Остановили меня два соображения: во-первых, в нашем домеустановлен домофон, и прежде чем добраться до моей двери, лю бой гость долженбыл позвонить в этот самый домофон и представиться. Во-вторых, я вспомнила проподозрительного капитана Меленкова, который наверняка и не капитан, и неМеленков, и в моей душе шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Кто там? – осведомилась я через дверь дрогнувшимголосом.

– Откройте, милиция! – послышался с лестничнойплощадки неприятный хрипловатый голос.

«Меленков тоже представился милиционером», – вспомнилая.

Прильнув к дверному глазку, я оглядела гостя.

Это был высокий одутловатый мужчина с обширной багровойлысиной и длинными обвислыми усами. Оптика глазка искажала его внешность, но влюбом случае это был не Меленков. Сам по себе этот факт можно было считатьутешительным, однако, несмотря на это, незваный гость произвел на меня оченьнеприятное впечатление.

– Открывайте, Березкина! – повторил усатыйтип. – У меня к вам есть несколько вопросов!

– Одну минутку, – прощебетала я, медленно отступаяот двери. – Я только сбегаю за ключом… у меня дверь без ключа неоткрывается…

Отойдя от двери на безопасное расстояние, я заметалась поквартире.

Что делать? Второго выхода у меня в квартире нет, позвать напомощь некого… Позвонить в милицию? А вдруг этот усатый тип и вправдумилиционер… Кроме того, что-то мне подсказывало, что никто ко мне на помощь непримчится.

В своих растерянных метаниях я выскочила на балкон.

Перегнувшись через перила, я увидела возле нашего подъездаприпаркованную иномарку.

Это была черная «ауди» с тонированными стеклами. Точно такаяже, как та, в которую меня пытался усадить липовый капитан Меленков.